mbla's Journal

Контекст
Уже летают над улицами разноцветные бабочки и птицы, бегают по деревьям лампочки – стремительно, едва касаясь ветвей.

«Птичка польку танцевала на лужайке в добрый час, хвост налево, хвост направо – это полька карабас.»

По утрам в расплывающемся холодном тумане, по вечерам – в ползущей тьме.

Греют, обволакивают, напоминают о младенце в вертепе, которому холодно под ледяным степным ветром, но вол тут как тут – дышит тёплым огромным носом, и о грязных лужах на магазинном полу, где толкутся цари и верблюды в очереди за халвой.

А мне ещё – о красных ботиночках, которые очень почему-то хотелось иметь, и 31 декабря какого-нибудь шестидесятого года я извлекла их из расшитого дождём мешка из синей марли.

О всех гирляндах, мандаринах, марципанах, о горящих окошках и стеклянных шарах.

Огорчений в той жизни было больше, а бедствий не было совсем – безоблачное отсутствие потерь и вечная жизнь в запасе, год тянулся почти бесконечно и состоял по большей части в ожидании – каникул, праздников, разных радостей.

Привязываешься к контексту собственной жизни и всё равно не веришь в смерть.

Трава невероятно зелена после снегодождей, хлюпает в лесу ползущая из-под ног мокрая глина. А те листья, что остались на деревьях, так крепко прикручены к веткам, что довисят до весны. Зимняя прогулка по лесу – пустыня Сахара на следующий день на полу. На лапах, на шкуре – после купанья в пруду и в луже, после колючих ежевичных кустов, цепляющих за бока, – приходит она в дом.

Эти серебряные крылья, эти ёлочки на фонарных столбах – они остаются и после Нового года.

В январе только и ждёшь – снимите же их поскорей! – свирепа память о празднике, качаются под ледяным ветром снеговики, в январе совсем не нужные – в январе уже можно ждать весны, колупать зелёные почки, ставить, чтоб не сбиться со счёта, зарубки, как Робинзон Крузо, гадать, когда расцветут ветреницы.

А сейчас, когда подходишь вечером к окну, глядишь на все эти электрические новогодние знаки, пробегаешь по улице, внюхиваешься в запах ёлок, стоящих на тротуарах у цветочных магазинов, в запах устриц на лотках, бежишь и бормочешь под нос – ну, пусть ещё год-два-восемь-десять-ещё-ещё счастливых лет – не искушать судьбу – не заглядывать в комнату синей бороды, снять стрелки с часов и не смотреть на старые фотографии...