mbla's Journal

понемножку en vrac

В субботу у нас был день открытых зверей – негромкий пасмурный, с начинающимся то и дело неуверенным дождиком.

Звери забредали разные, всем им надо было рассказывать, какие мы замечательные, и чему учим, и как. На стенке за моей спиной висели плакаты со всякой информацией – списком курсов, примерами задач и тем проектов.

Самый занимательный разговор был у меня с гигантским чёрным человеком с блестящей чёрной бритой лысиной и сильным африканским акцентом. Он был раза в три огромней своего худенького сына. Очень быстро стало ясно, что человеку пыль в глаза не пустишь, отлично он понимает что к чему. А когда я заговорила о знаменитой нерешаемой в общем случае проблеме оптимизации, которую называют задачкой рюкзака – как лучше всего заполнить мешок разными предметами, если общий вес ограничен, предметы имеют разную ценность, и мы хотим, чтоб рюкзак был поценней – он ткнул сына в бок и сказал: «Помнишь, мы с тобой пару дней назад об этом как раз говорили»

К концу дня я не покатилась по ступенькам, пересчитывая их башкой, как мой любимый проповедник Льва Николаича, учивший крестьян работать головой, но почувствовала, что хрипну – ещё чуть-чуть, и голос потеряю совсем.

Были иногда короткие перерывы в языкоболтанье –когда народ приглашали в аудиторию слушать выступление директора, который раз шесть раз по полчаса торжественно представлял.

И вот в эти дырки я глядела за окно. На тополе две сороки и две вороны строили гнёзда, периодически щёлкая друг на друга клювами – сорока с прутиком, ворона с веточкой. Человечья точка зрения о беззаботной жизни небесных птиц – получается, что беззаботность одним определяется – движением по воздуху. Ходишь по земле, плаваешь по морю – не так всё просто, а стоит взмахнуть крыльями – и оказывается, что заботы за тобой не поспевают, они внизу остались. Вот и вышли в окно Лужин и Цинциннат Ц...

А потом совсем другая ворона прилетела на плоскую крышу, прямо под моим окном. Она стала завтракать по-французски – принесла с собой краюху хлеба, – отщипывала от неё куски, погружала их в лужу, совсем как французы в утренний кофе круассан, и ела. Всё не съела, прилетела другая ворона, с которой первая добровольно поделилась.

Так и день прошёл.

А сегодня теплынь, настоящая, можно ходить в одной рубашке, и открылся уличный бассейн, и деревья расцветают, – вспыхивают белым и розовым друг за другом. И жирные гиацинты в жирной земле, и небо лёгкое невесомое размытое голубое. Кэти, когда мы с ней, поплавав полчаса, шли обратно, сказала: «Вот ведь странность, будто вдруг каникулы. Будто в саду сидишь среди дня...»

А я вспомнила про коров в мае в Дордони – их привезли на луг, и они соскочили с грузовика и помчались по траве, радостно вскидывая ноги...