mbla's Journal

В субботу мы ездили на Сену – в кизиловую рощу.

Мне очень хотелось посмотреть, как кизил цветёт.

Почему-то мне казалось, что будет белое вишенное кипенье, но кизил цветёт, как бочкотара, –жёлтым мелким цветом.

И только увидев это жёлтое цветенье – по склону, от гребня вниз до полей на берегу Сены, я осознала, как огромна наша кизиловая роща – целый лес. Можно было б понять это и раньше – шли ж осенью по тропе, наступая на ягоды, под свисающими гроздями. Деревья в ягодах –прекрасней цветущих, и всё равно, только увидев цветенье, я окончательно познакомилась с кизилом, до того – это был урожай, что-то пригодное к потребленью, а теперь – бескорыстное знакомство с деревом.

Кизиловый лес на берегу Сены, а больше нигде мы кизила и не встречали.

Бегемот предположил, что раз кизил по-французски cornouiller, так родом он из Корнуэла и любит он, значит, мел. А вдоль Сены сплошные меловые скалы и троглодитские в них пещеры.

Я заглянула в википедию и узнала, что растёт он, в основном, на востоке – на Ближнем и европейском, что во Франции его мало. И да – любит меловые почвы. И цветёт очень рано – одновременно с форзицией. Так что нам повезло, что мы ещё это цветенье застали.

А день был серый тихий холодный. И солнце так и не пробило кисеи в воздухе. День совсем без неба.

Но может, в такие дни проще оглянуться, чем в слепящие сияющие.

Влажная глина проскальзывала под ногами. Белые, розовые вишнёвые стояли неподвижно у пустых дорог. На коричневатой воде Сены топорщилась гусиная кожа...

Тоненькие магнолии подрагивали на пригородной улице...

...

Это каждый год торжествующее цветенье – над втоптанными сухими листьями, из которых вылезают то барвинки, то фиалки, над вынесенным половодьем мусором, над нашим неуменьем сосредоточиться – короткое сияющее цветенье.