mbla's Journal

Позавчера я болтала по телефону с самым старым моим другом – Н.

Мы с Н познакомились в весенние школьные каникулы 69-го года, когда я приехала к в гости к бездетному дядюшке в Москву.

Эта поездка была первой – из, как сейчас кажется, длинной череды каникул у дядюшки, хотя откуда их могло быть столько – в 69-ом я училась в 8-ом классе. Ну, в 9-ом, в 10-м, ну, сразу после школы... А потом пошла другая жизнь. Просто в конце детства время растянуто до невозможности – глядишь назад и не вполне понимаешь, как столько могло вместиться в один год – не событийно, а ощущательно.

Так или иначе, про первую поездкау я помню много. Началась она с того, что на Московском вокзале мама сказала, чтоб я не уронила чести семейства Касселей, а бабушка, что лучше б я не уронила чемодан. Потом в Москве, в метро по дороге домой, я успешно прошла дядюшкин квест – ответила на вопрос, интеллигентный ли человек стоит прямо перед нами, прижавшись к дверям в переполненном вагоне и читая грязно-голубой журнальчик – ясно, да, – «Новый мир» он читал.

Странно отчётливо помню лифтёршу – следы былого великолепия в изрядно затрапезном академическом доме, грязный снег, трамваи возле университета, у бабки в грязном белом переднике кислую капусту на рынке. Всё это полудетское – стоптанные тапочки – защищённый мир ужасных детских страхов и ожиданий – каникул, другой жизни, звонков, мальчиков.

С Н. мы познакомились через Игоря – сына дядюшкиной приятельницы и сослуживицы по академии пед. наук. А с Игорем, которого заставили со мной встретиться в очереди в «Третьяковку», благодаря «Мастеру и Маргарите» – постояв минут с 10 в жуткой неловкости, вдруг обнаружили, что оба читали – это был пароль, как и «Новый мир».

Н. упрям и дремуч – живёт без интернета и звонит по телефону раз в пару месяцев – ну и по датам – вот в годовщину знакомства, к примеру.

Он мне сказал позавчера, что впервые в жизни почувствовал себя в своём возрасте, раньше ему казалось, что ему лет на 10 больше, чем есть. И вот теперь, войдя наконец в свой возраст, он впервые подумал, – не перевести ли стрелки назад.

Мои стрелки застряли на 35-ти. До того время двигалось и беспокоило неотвратимостью – может, ровно потому, что до 35-ти казалось, что изменить можно всё – побежать по другой дорожке.

Время остановилось, обратилось в смены времён года, которые приобрели своё истинное смысло-образующее значение. Зимой застываешь в тёмном холодном мире, потом взрывается весна, постоянная изменчивость вокруг – малиновым муссом вишнёвые кроны над головой, малиновое вот уже под ногами, над головой пышно-розовое... Огромные лепестки магнолий, как лодки, на асфальте...

Время не тащит за волосы незнамо куда, не мучает постоянным ожиданием, а обтекает, – а я сижу себе, своими делами занимаюсь – вот и не умерла ещё от страха...