| 11:13a |
Весна оборачивается летом. Сирень, глициния, черёмуха, каштаны. И розы, вчера раскрылись розы.
Каштаны, когда зацветают – видишь, какие они поднебесные мощные.
А пенную черёмуху замечаешь только когда цветёт.
Сирень, что сирень – трогаешь ветку – нос ввинчиваешь в кисть, ищешь пять лепестков – до слёз – и мама в Усть-Нарве собирается в город с охапкой сирени-сиренищи, только в ведро её и ставить, и какие-то «вздохи на скамейке» в июне на Марсовом поле в белую ночь – и здесь и сейчас – долгое бескочнечное здесь и сейчас – только апрель вот почти пролетел – со шмелями – насекомыми тиграми – только добрей и мохнатей.
Идти, идти пешком в эту тёплую нежаркость, в шуршащий тополем ветер.
Я шла вечером через лес со станции – не ехать же на автобусе – доставала аппарат и тут же забрасывала его обратно в рюкзак – ну, зачем же снимать эту глицинию под синими ставнями, и сирень, лежащую на заборе, и просвеченный насквозь вечерний лес. И цапля пролетела высоко –совсем маленькая цапля.
Каждый куст – горящий – и птичим звоном пропитан вечер.
А в городе катальпы на площади Контрескарп, расслабленные лица не спешащих людей, мягкая размытость домов, розовые каштаны у Нотр-Дам.
И этот весенний летний миропорядок – он каждый год длится, длится-несётся, и мы несёмся через него и машем, машем рукой, платком – всё-таки дали, наградили, случилось... |