Флеш-моб, http://www.livejournal.com/users/a_str/170632.html, ведусь.

Пять котов, конечно же. Реальных.

Катя.
Катя не была моей первой кошкой. Катя появилась, когда мне было уже лет 7, и ее я притащила с улицы, как притаскивала до нее и других котят. Но все предыдущие котята исчезали на следующий же день, потому что мы жили в коммуналке, и соседки не собирались терпеть в доме всякую грязь. Но Катя была очень умным котенком; прошло две недели, прежде чем соседки обнаружили ее присутствие, но и тогда выбросить ее они не смогли потому, что она никуда не выходила из нашей комнаты.
Катя научила меня ценить в кошке человека, а также его хвост. Эта часть кошачьей личности всегда притягательна для детских ручонок, и Катя терпеливо его убирала и отбирала. Но когда я все-таки завладевала ее хвостом, она не драла меня когтями, а просто смотрела. И мне становилось стыдно.
Катя была первой кошкой, к которой я по-настоящему привязалась. А еще она знаменита в семейных легендах тем, что когда бабушка свалилась однажды с давлением и громко попросила пить, Катя подвинула стакан с водой на тумбочке лапой.
(Эт к вопросу "Кто подаст стакан воды в старости?":)))

Черныш.
Согласно имени, был черным. Был лично спасен мною из реки на турбазе в возрасте полуслепом, но вполне прожорливом. Прожорливым он и оставался всю свою не очень долгую жизнь у нас - следующим мартом романтические устремления увели его из дома прочь.

Кит.
Был черным и белым фрагментарно. Белым был галстучек и сантиметр кончика хвоста. Последняя особенность стоила Киту массы переживаний - неоднократно в темноте скачущее белое пятнышко было принимаемо за моль и прихлопываемо.
Был знаменит взломом рыбного отдела в магазине внизу и воздействием на кошачий генофонд района - никогда я не видела такого количества черных котят единовременно.
Считал меня своей женщиной и развелся со мной, когда я вместо приличного черного кошачьего сына родила противную розовую человеческую дочь.

Безымянный.
Обычный пестрый дворовый кот, который пришел в мою жизнь, чтобы мне помочь. Я не могу сказать, что он мне спас жизнь, но что он готов был это сделать - эт точно.
Была замечательная весна с начинающимися листиками, юной травой и молодым ветром, первая бабочка легкомысленно кружилась над толстыми почками сирени, а сошедшие с ума воробьи галдели так, что не было слышно машин. И я сидела на скамейке и смотрела в никуда. Мне было абсолютно пусто и темно. Я была на первых неделях беременности, только что, три часа назад, проводила любимого мужа в армию на 2 года, а когда заехала к матери и попросилась в гости и переночевать - а к кому еще может пойти человек в этом состоянии? - она просто покачала головой и спокойно открыла мне дверь, чтобы я ушла. Ах, да, она еще спросила, когда у меня были женские праздники, но тут я инстинктивно соврала, что идут прям щас, и она меня проводила.
Кот подошел ко мне, посмотрел, сел. Почесал задней лапой драное ухо. Еще посмотрел. Сказал: "Маооо" противным басом и вспрыгнул на скамейку. Гладить его было вполне противно тоже, был он грязен до невероятия и украшен по морде болячками от любовных подвигов проходящей весна, но я почему-то потянулась к нему пальцами. Вот так мы и сидели - он битый снаружи, а я - изнутри - смотрели на глупых воробьев и ни о чем не думали.
Потом он сказал свое "Мааоооо" еще раз, спрыгнул на землю, прошел два шага и оглянулся. Он меня звал. Мне было все равно, я встала и пошла за ним.
Не знаю, откуда он знал, где мы - нет, теперь уже просто я - живу. Он шел по лестнице впереди меня, иногда оглядывался, и остановился около нашей - моей - двери. Сказал еще раз "Мааоооооо", и я ему открыла.
Он прожил у меня недели две. Видимо, когда-то он был домашним, потому что умел пользоваться унитазом и пинал лапой кран в ванной, когда хотел пить. Ел он все подряд, включая хлебные горбушки, и всегда начинал скандалить у холодильника, если я хоть пять минут сидела неподвижно, уставившись в одну точку. То есть скандалил непрерывно.
На следующий день я его все-таки помыла, и он оказался не серым, а полосатым. Одну из болячек на ухе пришлось промывать марганцовкой, и он стерпел это, подвывая.
Он прожил у меня две недели и первую неделю от меня не отходил вообще. Хотя к ванной после мытья относился с подозрением, а об чайник обжегся, пытаясь понюхать носик. Он лез спать (и чесаться) у меня на подушке, пялился с соседней табуретки на кухне, свисал со шкафа и ронял с подоконника забытые краски. Он будил меня на рассвете и орал под форточкой, потому что из-за крыш лезло золотое солнце, а потом тащил вечером на балкон, куда с реки дул ветер, а внизу цвела черемуха, и сидел на перилах, прижимая драные уши.
И это он уронил на меня Даррелла с книжного шкафа, и я, ставя книгу на место, чисто рефлекторно открыла ее где-то посередине...
И закрыла вечером. И достала следующего. А кот сидел рядом со мной в кресле и мурчал, щурясь.
А через две недели, проснувшись под вечер и обнаружив меня над журналом с выкройками, он потянулся, пошел на кухню, спросил у меня кефира с хлебом и колбасы, налопался, долго-долго мылся, а потом потерся о мои ноги и решительно пошел к двери.
Потом, позже, на улице, я видела его еще пару раз. Он деятельно ухаживал за молодой круглолицей кошкой из соседнего подъезда и, увидев меня, по-приятельски задрал трубой хвост.

Мурс.
Жизнь сыграла с нами странную шутку. Либо мне надо было родиться кошкой, либо ему - человеком.