Сонное
Бывают сны, про которые знаешь, что они сны.
В них бродишь совершенно расслабленно, потому что все не всерьез и понарошку, в любой момент можно проснуться, и тамошние неприятности тоже несерьезны, они воспринимаются слегка снисходительно - "нну, напридумывали тут ерунды!".
Мне снился странный рисованный мир с небом голубой пастели и деревьями, которые казались настоящими, только когда проплывали мимо фокуса зрения. Если я начинала их рассматривать, обнаруживалось, что это такая объемная живопись - живая, растущая, фактурно прописанная профессиональными мазками. Рисунок города был проработан тщательно и обдуманно, я бродила по нему и получала просто потоки удовольствия, оставленные его творцом в каждом сколе мраморной ступеньки, или трещины на стене, где отвалился кусок штукатурки и высунулись кирпичи, или графического узора решетки балкона...
Я бродила по этому странному городу с человеком, которого любила, с моим самым близким человеком. Я не смотрела на него, я просто чувствовала, что вот, он рядом. Мы почти не говорили, или говорили о пустяках, мы бродили и рассматривали этот город, удивлялись и радовались ему в унисон.
В городе была ранняя осень, серебряный свет среди мощеных улиц и деревьев мягко переходил в тени, написанные, как у Ренуара, без черного. Мир вокруг вообще мог бы быть написан Ренуаром, если бы тот признавал контуры.
У нас не было имен в этом мире, но мы оба могли летать. Обычно в моих снах я летаю одна, а здесь мы летали оба - медленно плыли над старинной брусчаткой мостовых, осторожно пробирались сквозь ветки высоких деревьев к нарисованному небу, планировали под ним, рассматривая переходы цвета в облаках, спускались вниз - прохладный акварельный воздух проливался между перьями крыльев. Оба или обе - я так и не могу сказать. Тот, кто был со мной, был - самый близкий мне человек, любимый и любящий, я держала его за руку, но не видела его лица.
Мы плыли над мостами, выгнутыми над городской речушкой, и удивительно прописанными набережными с синеватыми тенями от высоких фонарей, спускались и проходили мимо рисованных кафешек, где натюрмортные чашки кофе бросали блики на скатерти, сохранившие исходную фактуру холста.
И мы оба знали, что это сон, что я в нем ненадолго, и что мне скоро пора назад. И неотвратимость этого "скоро" тонким серебряным, серым, лиловым оттенком скользила над ненастоящим миром и ложилась на него, как патина.
И я дотронулась до акварели пространства перед собой, и маленькими маникюрными ножницами отстригла от него кусочек, и разрез потянулся, как по пленке на горячем молоке, изгибаясь краями, и я еще успела обернуться и поглядеть на прощание на нарисованный город, прежде, чем меня охватила белесыми клубами тумана реальность...
Я открыла глаза - в синеве утренних сумерек рядом со мной дрых мой старый Мурс и висели под люстрой перемазанные ребенком в рисовательном эксперименте елочные шарики...
Просто сон...