С моей точки зрения, та простая мысль, что в основе всего мирового искусства лежит истина содержания и реальность формы, принадлежит всей марксистской традиции. Но если кому-нибудь будет угодно считать ее моей личной выдумкой — спорить не буду. Надеюсь, что с течением времени эту частную собственность у меня отберут, и чем скорее, тем лучше.

Из всего сказанного можно сделать вывод, что автор этой книги верит в существование истины. На примерах из собственной жизни и пережитой истории он не раз убеждался в ее присутствии. Истина существует. Она существует в практической жизни как закон, карающий за всякое отступление от диктата действительности. Она является нам в магическом зеркале искусства. Истина существует вопреки тем, кто "поумнел", как известный герой повести Боборыкина, вопреки всем пошлякам-обывателям, скептикам, карьеристам и фарисеям. Предоставим другим судить, оставляет ли этот взгляд достаточно места для субъективного фактора и личной страсти.

Что касается теории, то обычные формы замены истины условными знаками, выражающими внутреннее состояние личности, общественной группы или "социума" (как и любые попытки построить онтологию на феноменологической основе), представляются пишущему эти строки литературными подделками, лишенными строгой мысли и не выдерживающими критики. Безразлично, являются ли символы, знаки, шифры, о которых идет речь, выражениями "классовой психоидеологии", как писали сорок лет назад, экзистенциальной травмы или формализованной психотехники. Все это — только оттенки одной и той же слабой мысли, и все они по ту сторону черты.

Диалектический материализм есть теория абсолютной объективной истины, а не истины условной, "участково-околоточной", по выражению Щедрина. Истина реального мира вокруг нас находит себе отражение в бесконечном многообразии явлений человеческого духа, она раскрывается в его противоречиях, растет в сознании людей при определенных условиях места и времени, а потому не лишена отпечатка стихийности всякого материального процесса. Но каковы бы ни были черты слепого движения в самом сознании людей, двум разумам не бывать, а одного не миновать.

В этом отношении серьезным соперником марксизма является только богословие. Все остальное представляется чем-то промежуточным, недодуманным и стыдливо прикрытым изысканной, но безвкусной фразой. Нет надобности говорить о том, что марксизм враждебен всякому религиозному пониманию абсолютной истины. Не только с научной точки зрения, но и в нравственном отношении здесь не может быть никакой аналогии. Но различные философские моды, сменяющие друг друга в зависимости от того, живем ли мы в период кризиса или временного процветания капитализма, тысяча и одна ночь современных течений — все это касается только образованного слоя, точнее говоря — культурного обывателя, а религия имеет более широкий массовый базис, и сила ее состоит в том, что она гарантирует свой нравственный миропорядок фантастическим заменителем абсолютной истины в образе божества. Так или иначе — с этой силой нужно считаться. Я имею в виду традиционную религию, а не прогрессивный кафешантан в духе богоискателей и проповедников мифотворчества типа Гароди или Эрнста Фишера.

(Мих. Лифшиц, Собр. соч. в 3-х томах, т. 1, сс 45 — 46)