Диафильм со счастливым концом, но кто его до конца довертит.
Перепад давлений, гнилая жемчужина в диафрагме.
Человеку в хоккейных доспехах приладят другие почки,
пришьют ему руки, чтобы он снова мог кого-нибудь щупать.

Мировые мамы позволяют шпилиться по субботам,
фонари дымятся, и можно даже с лакеем.
Розоватый мир зовет к приключениям и абортам.
Главное, это самое, осторожно с хоккеем.

А какая жизнь! осенняя распродажа в Косом переулке!
фитили там, подсвечники, всякая уцененка.
От чего ни откусишь - везде кольцо, в любом пироге и булке,
и на десктопе рябит любовь с глазами мертвого олененка.

Значит, нечего попросить у святой Матроны,
разрезаешь сердце, а там застыли Тильтиль с Митилем.
Позавчера стало ясно, что мы патроны.
Нас, по ходу, уже зарядили,

и неотложный набор предметов летает в хрустальном гробе:
меленка и зиплок, цианид и чаршаф.
Вера разит надежду, после роятся обе
на нетопырьих крыльях и патриарших.

В неотвратимом похмелье ветвится литая роща,
по проржавевшим балкам ходит лучом светило.
А мы все это уже видали в фильме "Сережа",
нарезали экран кусками, покуда нас не скрутило.

Боевая подруга сваляет пурушу, набьет его поролоном,
подмигнет костру - и кукла пойдет, мигая.
Это все несложно при опыте определенном,
а ты вот попробуй наново сшить тафгая.

Шаришь в гробу, на каждом пальце наперсток.
В зеркало плюнешь, оно не ждет силового приема.
С каждым плевком матереет подтенок, растет подшерсток,
небо все голубее, скоро настанет плерома.

Скоро уже захлопочут другие портные,
выволокут ковер, зададут овса, подпрягут восьмую.
Куклы достанут рюмки берестяные,
сморщенные огрызки и горящие поцелуи.

Им ничего уже не втолкуешь, они двигают рычагами,
и оглашают труверы дивные перспективы:
диафильм на скатерти, ужин с известными пирогами,
курсы шитья и кройки и секс без презерватива.