"Быть добрыми" или "быть жестокими"
В сотый раз натыкаюсь на замечание, что "русские отличаются слишком большой добротой и доверчивостью", особенно к инородцам; а надо, мол, стать жестокими, как цивилизованные англичане... Точка зрения хорошо известна - как и противоположная.
Всякий раз, когда наша мысль начинает биться в каком-то замкнутом кругу, да еще и довольно дурацкого свойства ("Надо быть добрыми!" - "Нет, надо быть злыми!" - "Но злым быть нехорошо!" - "А добрых все время бьют!") - это верный признак того, что неверна сама постановка проблемы.
Ни "доброты вообще", ни "жестокости вообще" не существует. Едва ли возможно быть добрым всегда, ко всем, в любых обстоятельствах - и даже самый свирепый маньяк вряд ли способен всегда, ко всем, в любых обстоятельствах быть жестоким. Все зависит от того, когда, как и по отношению к кому проявляется то и другое.
В чем состоит пресловутая "доброта русских"?
Когда стандартная "рыночная тетка" пашет за копейки на какого-нибудь азербайджанца, позволяет ему себя эксплуатировать и обсчитывать, пожалуй, еще и сексуально его обслуживает - значит ли это, что она "добрая"? А когда, придя с рынка домой, принимается орать на своего ребенка и отвешивать ему оплеухи - выходит, становится "злой"?
Конечно, нет. Она просто прогибается перед тем, кто сильнее, и отыгрывается на том, кто еще слабее. Ни ее "доброта", ни ее "злость" не имеют отношения ни к добру, ни к злу - это просто две стороны слабости. И то, что она безвольна и виктимна перед наглым азербайджанцем и жестока к собственному сыну, не связано с тем, что один - "инородец", а второй - свой; это определяется не ее идеологическими предпочтениями (которых, наверное, и нет), а банальным распределением силы.

Что происходит, когда такому вот "доброму" человеку надоедает, что на нем все ездят, и он решает "стать злым"?
Для начала он, скорее всего, принимает на грудь для храбрости. Затем начинает "качать права". Закатывает скандал, пытаясь отплатить за все прошлые обиды. Велика вероятность, что до истинных обидчиков он просто не дойдет, а сорвется на собственной семье или еще на ком-нибудь, кто случайно подвернется под руку. Кончается все это пьяными слезами, выпрашиванием прощения... а наутро все идет по-старому.
Характерно, что и в доброте, и в злости такой человек полностью зависим от других. Пульт управления им - вне его самого. Когда он "добр" - он безропотно делает все, что ему ни скажут, старается угадать и оправдать чужие ожидания; когда "зол" - пережевывает старые обиды, пытается "отплатить", требует "уважения", страшно кричит и размахивает кулаками, стремясь на кого-то произвести впечатление и кого-то напугать. И в обоих случаях - полностью пренебрегает самим собой и своими интересами.

В сущности, сама постановка вопроса: "Что же нам нужно - быть добрыми к инородцам или быть к ним злыми?" - показывает, что задаваться такими вопросами нам еще рановато. Доброта и злость - два зеркала, в которых отражаемся мы сами. Бегать от одного зеркала к другому, надеясь, что от этого в отражении что-то изменится - сомнительное занятие.
Не нужно "быть добрыми", не нужно "быть злыми" - нужно вести себя так, как нам выгодно. Добиваться от тех людей, с которыми мы имеем дело, того, чего мы хотим, теми способами, которые в данный момент считаем наиболее эффективными.
Но для этого надо сначала понять, чего же мы хотим.
Нет, даже не так - для начала надо чего-то захотеть.
Взять пульт управления собой в свои руки. Перестать дрейфовать по ветру чужих желаний, ожиданий, обещаний, соблазнов, окриков, угроз, обид - и начать двигаться своим курсом.
А с этим у нас - большие проблемы.