О работе (немного самокопания и нытья)
Задумавшись о своей работе, я обнаружила, что и здесь творится тихий пиздец что-то очень неладно. Как я уже более или менее привела в порядок себя и свой дом - так теперь, видимо, нужно заняться этой областью жизни, в которой дела обстоят ничуть не лучше.

Странно: я ведь люблю свою работу. Она мне очень нравится. Почему же уделяю ей так мало внимания? Почему занимаюсь ею "по остаточному принципу", стараюсь выполнять ее как можно более "механически", как можно меньше в нее вкладываться, как можно меньше о ней говорить и даже думать? Почему, собственно говоря, работаю спустя рукава и делаю едва ли 5 или 10 процентов от того, на что я способна?
Ничего не читаю "по своим темам". Не пытаюсь повышать свою квалификацию. Не ищу то, что меня интересует, не выбираю - а плыву по течению, безразлично берясь за все, что предложат. Совершенно не делаю карьеру (и даже плохо представляю, с чего тут начать). Избегаю - очень конкретно и упорно - любого общения с коллегами, любых профессиональных сообществ и т.п. Да что там - в Союз писателей не могу вступить уже лет пять, хотя меня туда тянут за уши. Литинститут окончила еле-еле, со слезами и мучениями, прилагая все силы, чтобы держаться подальше от сокурсников, от преподавателей и вообще иметь со своей профессией как можно меньше общего...

Вчера ночью я долго думала об этом - и поняла.
Как ни странно, я стыжусь своей работы. :-((

Уже очень давно, кажется, с самого начала. Сколько работаю (с 18 лет) - столько мне и чудится, что я занимаюсь какими-то недостойными пустяками, о которых неудобно даже говорить. А если уж говорить, то с кривой усмешкой и этаким снисходительно-оправдательным тоном. Как о чем-то внешнем, совершенно неважном и незначительном, механизме для зарабатывания денег на жизнь - и только.
Спрашивается, почему? Ведь не в борделе же я тружусь, не наркотой торгую и даже не получаю деньги из Администрации Президента. Что дурного в том, чтобы переводить книги?

Дело вот в чем: сложилось так, что я всегда переводила что-то "не то". "Не то" - не в том смысле, что мне самой это не нравилось или не удовлетворяло. В том-то и дело, что очень нравилось. Стыдно было только перед другими.
Сначала это были любовные романы. (Тогда выбор был невелик: все молодые переводчики начинали либо с любовных романов, либо с боевиков, либо с говнофантастики.) Каковые, как известно, низкопробны, пошлы, бездуховны и служат для зомбирования домохозяек. Поскольку в то время я была еще и православной, то к этому добавлялось то, что в них пропагандируется блуд (хотя и неизменно оканчивающийся свадьбой - но все равно блуд) и имеются сексуальные сцены. А это ужос-ужос.
А я ловила кайф.
Независимо от низкопробности и бездуховности - меня завораживал сам процесс: взять чужой текст на чужом языке, разложить его на кирпичики - и воссоздать по-новому. Стать со-творцом, со-участницей. Конечно, лучше, когда книга хороша сама по себе (с дамскими романами, как ни странно, такое тоже случается). Но и откровенно плохая книга - интереснейшая задача: попробуй-ка, почти ничего не меняя, одними стилистическими средствами сделать ее лучше!
Я ловила от этого кайф - но и стыдилась этого: должно быть, так какая-нибудь викторианская дама стыдилась, что ей нравится секс. Постыдное, запретное наслаждение. Не могу даже сказать, что мне кто-то говорил что-то дурное о моей работе - я сама себя так настроила. Как можно получать удовольствие от какой-то фигни? Другое дело, если бы это был Шекспир... :-((
Я вообще всегда была очень склонна стыдиться своих вкусов, симпатий, удовольствий... самой себя. :-(((

Постепенно от любовных романов я перешла к "высокой прозе" - к Холлингхерсту, Макьюэну, другим серьезным писателям, лауреатам разных премий.
Но тут все оказалось еще хуже. Что ни книжка - то засада. Содержание у них у всех, как на подбор, какое-то некошерное неполиткорректное расово и идеологически сомнительное. Одна - про евреев, другая - про гомосексуалистов, третья - вроде даже ничего такого, но "идейки протаскиваются зловредные" (tm), в четвертой - идеек никаких, зато мрачная чернуха и инцест в финале... Спрашивается, как такие книги показывать соратникам? :-)
Это теперь я понимаю, что показывать спокойно и не париться. :-) А еще совсем недавно - говорила об этом исключительно с лицемерно-презрительной гримасой и в стиле: "Представляете, какой гадостью приходится заниматься? Вы не подумайте, я это все только ради денег!" Что за малодушие,что за подлость. :-(

Это художественная литература. Но и с нехудожественной все выходило как-то не так. Темы у нее были неправильные.
Книги про детей-инвалидов для издательства Детского Реабилитационного Центра. С одной стороны - дело благородное, а с другой стороны - сомнительное: в том кругу, где я в то время вращалась (то бишь в кругу Варракса и его друзей) помощь детям-инвалидам прочно связывалась с милосердием, гуманизмом и прочими непростительными грехами. И об этом тоже нужно было говорить с гримасочкой.
Религиозная и околорелигиозная литература... ну, тут можно даже ничего не объяснять. :-)

Словом, все это время я занималась тем, что постоянно смотрела на свою работу чужими глазами - недоброжелательными и морально осуждающими. И стыдилась того, что люблю ее.
Кажется, только за рассказы Мэри Шелли и за филдинговскую "Шамелу" мне не было стыдно - да и то только потому, что им уже очень много лет. "Конечно, тоже никчемная фигня; но это классика, ее еще как-то можно".


И ведь все это - наведенное, невротическое.

Дело в том, что на самом деле для меня нет проблемы "это плохая/неправильная книга, ее переводить не стоит" - так же, как для актера нет проблемы в очередном спектакле сыграть не героя, а подлеца. Меня привлекает именно разнообразие и чуждость. Интереснее всего воспроизводить то, что далеко от твоей реальности. Вслушаться в голос иного, совсем непохожего на тебя человека, рассказывающего о чем-то далеком и неизвестном; уловить его музыку, услышать то, что слышит он, понять, как он думает, на мгновение войти в его шкуру и увидеть мир его глазами - а затем, вынырнув из него, воспроизвести этот чужой опыт своим голосом, на своем языке, так, чтобы получилось не мертвое подражание, не восковой слепок, а живая сестра-близнец оригинальной книги... Это своего рода перевоплощение - действительно сродни игре на сцене.
Все эти люди -
и бесчисленные дамские писательницы, почтенные и простодушные матери семейств из английской и американской глубинки;
и бывший наркоман, нацист, мизантроп, автор мрачных полицейских триллеров;
и дамочка средних лет, озабоченная антисемитизмом и климаксом;
и "голубой" эстет-интеллектуал;
и мужественная девушка, преодолевшая аутизм;
и либеральный англиканский архиепископ, кажется, столь либеральный, что и в бога-то не особо верит;
и даже один какой-то шарлатан-эзотерик с буйной гривой и феерической кашей в голове...
Все эти люди, хорошие и дурные, искренние и лукавые, талантливые и бездарные, совсем на меня не похожие - часть меня. Я была ими. Пусть недолго и не в полной мере - но была каждым из них. Смотрела его глазами, говорила его голосом, воссоздавала созданный им мир.
Это прекрасно.
Я люблю свою работу. Не хочу больше ее стыдиться. И не буду.