В начале 90-х  нас ими пугали. А мы их боялись. Нам говорили, что дыра над Антарктидой растет, как проталина в апреле, что и над Россией озоновый слой уже похож на мелкое сито, особенно мелкое над Якутией и что виной всему - фреон. Это такое вещество, которое используется в холодильниках и огнетушителях. Холодильники и огнетушители чуть не устроили нам конец света. Так мы думали. Особо тупые из нас, правда, задавались вопросом, откуда так много этих приборов в Антарктиде и Якутии, но специалисты им отвечали, что они ничего не понимают, и специалистам верили. «Спасение есть, - обнадеживали нас эксперты. - Надо, чтобы Россия подписала Монреальский протокол о запрете использования фреона и небо тут же снова затянется озоном, как болото трясиной». Россия протокол подписала. На его выполнение нам было отведено время до 2030 года.

Пару лет назад пытливое начальство одной московской газеты отправило меня в Центральную аэрологическую обсерваторию (город Долгопрудный), чтобы я узнал, почему наше глупое правительство не спешит перезаряжать огнетушители и холодильные установки и когда уже наша кожа запузырится от избытка ультрафиолета. Заведующий озоновым мониторингом Анатолий Звягинцев, человек очень бедный, но умный, страшно обрадовался моему появлению. Он тут же взял меня в охапку и повел на крышу. Там мы замерили количество ультрафиолета в солнечном свете при помощи аппарата М-124. Получилось 340 единиц Добсона. По словам Звягинцева, это означало, что озона в атмосфере до хрена. Потом он показал мне графики замеров содержания озона за последние годы. Все линии на этих графиках предательски ползли вверх, хотя, по мнению озонофобов, этого быть никак не должно.

В тот день бедный Звягинцев объяснил мне одну простую вещь: все ученые мира делятся на умных и громких. Ученые умные с самого начала пытались донести до общественного сознания, что фреоны и озоновые дыры так же далеки друг от друга, как Петербург и Питсбург. А причина озоновых кризисов - естественны и связаны с временными изменениями в циркуляции атмосферы. Как облака. Их то много, то мало и это нормально.

- Но это не просто научная ошибка, - считает Звягинцев. - За озоновую историю надо сказать спасибо американской химической корпорации «DuPont» и даже лично ее владельцу, канадскому миллиардеру Эдгару Бронфману. Именно с их подачи была развернута мощнейшая фреоновая пиар-компания. Этот человек извлек из искусственно созданной проблемы 10 миллиардов долларов. До запрета фреонов хладагенты для холодильной промышленности стоили 1 доллар за килограмм. После Монреальского протокола эта корпорация разработала гораздо более вредные, но зато «озонобезопасные» хладагенты по цене 5 долларов за килограмм, которые теперь все обязаны покупать. А производят их лишь 3 химических гиганта. Остальные производители оказались за бортом. Вот и вся озоновая проблема.

Теперь нас пугают парниковым эффектом. И точно по тому же сценарию. Киотский протокол уже подписали, хотя, как и в случае с Монреальским ничего еще не доказано. И это признают ведущие ученые мира. Те, которые умные. Но их не слушают. Но тут как раз правильно делают, что не слушают. На Киотском протоколе мы хоть денег срубим: квотами на загрязнение атмосферы будем торговать. Вот только надо при  этом четко осознавать, что тут мы объегориваем пол мира. И получать от этого удовольствие.

Чем нас еще пугали? Овечки Долли (теперь говорят - подложные), метеоритные потоки (промахнулись), концы света (не начались), коровье бешенство (успокоилось), атипичная пневомания (оказалась типичной), скинхеды (ушли в интернет), птичий грипп (так и остался птичьим). Чего там еще?

Ах, да, СПИД. Весной 1995-го года я был болен СПИДом. Меня не брали на работу. Я звонил по всем подряд объявлением и гундел: «Возьми-ите меня, пожалуйста. Я очень хороший. У меня только один недостаток - ВИЧ». Это слово, ясное дело, в нашем разговоре было последним. Только директор одного частного детского сада заинтересовалась. Когда я ей сказал, что ВИЧ-инфицированные для окружающих не опасны, она зажглась идеей создать специализированную группу для детей-спидоносцев. И даже попросила меня помочь набрать их необходимое количество. И даже обещала, что возьмет меня воспитателем. Добрая женщина. Как она сильно огорчилась, когда узнала, что журналисты иногда меняют не только профессию, но и диагноз и что на самом деле никакой я не больной.

Потом я написал статью о том, как трудно жить со СПИДом и какие у нас люди злые - не любят ВИЧ-инфицированных и не жалеют. Борцы за права «ВИЧ-позитивных» закидали меня страшными цифрами: ежедневно в России регистрируется по 10-12 новых случаев заражения, к 2007 году больных в стране будет 5 миллионов. Ну и где они? Нету. По официальной статистике от СПИДа в России умирает сегодня около 500 человек в год. Для сравнения: по данным ВОЗ, ежегодно в нашей стране 500 тысяч становятся жертвами сердечно-сосудистых заболеваний, 300 тысяч - онкологических, 30 тысяч умирает от туберкулеза. При этом на лечение и профилактику СПИДа правительство выделяет рекордные по сравнению с другими заболеваниями суммы.

А ведь есть еще такие люди, которые вообще не верят, что СПИД существует. Они называются СПИД-диссидентами. Например, американский профессор Питер Дюсберг, автор книги, которая так и называется - «Выдуманный вирус СПИДа». Питер Дюсберг - нобелевский лауреат. Это так, на всякий случай. Так вот, он считает лишней в аббревиатуре СПИД одну букву - П. «Да, - говорит Дюсберг - есть синдром иммунодефицита, он возникает у человека при ослаблении иммунитета. Умирая от любой болезни, мы, в сущности, умираем от СПИДа, точнее от СИДа. Да, существует вирус иммунодефицита, наряду с сотнями других вирусов, живущих в организме человека. Но он не в состоянии никого убить, он возникает в организме как следствие ослабления иммунитета, а вовсе не как его причина».

Кто знает, может лет через 20 имена лидеров СПИД-движения займут в мировой истории достойное место рядом с великими мошенниками? Так что бояться надо грамотно. Геморрой почти всегда приходит не оттуда. Помните, как мы боялись ядерной войны, а потеряли страну без единого взрыва. А как в середине прошлого века на Западе кричали по поводу перенаселения планеты? А теперь Европа загибается из-за падения рождаемости коренных народов и наплыва мигрантов. Да взять хотя бы наш организм. Если рассчитать количество усилий по поддержанию собственного здоровья, то можно подумать, будто самые опасные болезни - это насморк, простуда, ну, в крайнем случае - понос. А пока мы с ними боремся, в нас медленно, но верно зреет что-нибудь онкологическое или, на худой конец, сердечно-сосудистое. Но хотим ли мы об этом думать? Нет, не хотим.

Вот я, например, боюсь совсем другого. Того, чего никто не хочет замечать. Например, растущего межэтнического дисбаланса. Например, деградацию элиты вследствие чрезмерной монополизацию власти. Например, варварское сокращение социальной сферы. А того, чем нас пугают, бояться не надо. Раз пугают, значит хотят именно пугать, а не приводить угрозу в исполнение. Неосуществленная угроза выглядит гораздо страшнее, чем осуществленная - это закон силового бизнеса. Лающая собака не кусает. Война всегда случается вдруг. Чабрец подкрадывается незаметно. А если он подкрадывается заметно, значит это не чабрец.

Статья за авторством Дмитрия Соколова-Митрича (ака )