Нерон Нейронов

хорошие статьи (4)
Ольшанский зажёг прямо в яблочко.

Супер, а не статья!

Аллергия на красное
О поколениях, обреченных в России быть правыми

<…> Дети, хлебнувшие разора девяностых, разок-другой едва увернувшиеся от несущегося на красный цвет джипа с гогочущими бизнес-бабуинами, поверят не то что в Сталина – в Гитлера. <…> Ведь именно безоговорочное восхваление СССР, столь равнодушное к истории, своей демонстративной заливистой глупостью помогает чуть ли не самому дурному в России. А именно – «романтики» эти, сами того не подозревая, по-прежнему удерживают на плаву одно из самых разрушительных предубеждений послесоветской интеллигенции – инстинктивное недоверие ко всему, что хотя бы отдаленно напоминает левизну. Ах значит вы за Сталина? Вот то-то же, ведь всякий красный флаг – считай, почти Гулаг.
Пережившая Советскую власть интеллигенция ненавидит левых. Любых, в какой угодно обстановке, с упорством старого диверсанта из НТС, власовского волка, для которого и Президент США – несомненный коммунист. <…> С годами общественность не перестает ужасаться – так, нынешние события во Франции <…> вызывают единодушное осуждение культурных русских либералов. Вся французская интеллигенция, видите ли, отчего-то недовольна. Жалкие ничтожные личности, им не дано понять, что после того, как за вами так долго следил товарищ Чебриков, вы просто обязаны целовать Предпринимателю и Собственнику его липкие толстые пальцы в перстнях, а уж носить за глубоко рыночным жандармом сапоги – это и вовсе первейшее дело для всех тонко организованных личностей, каким-то чудом похоронивших Софью Власьевну.
Но вот стоило ли так ненавидеть товарища Чебрикова, чтобы по его убытии в Лету немедленно возлюбить жандарма, служившего при старой власти расторопным лейтенантом, а солидарно с ним и его закордонного коллегу – этим вопросом благонамеренная интеллигенция особенно не задается. Более того, она, как институтка, готова «обожать», ахая в платочек, наиболее злостных гонителей гуманитарной свободы и малейших социалистических поползновений в западном мире. В числе новейших кумиров русского образованного класса, например, числятся: славный пытками и казнями старичок-Пиночет, на которого, подобно нацистским главарям, не могут распространяться сроки давности и амнистии по здоровью; восстановившая против себя буквально всю интеллектуальную, рабочую, студенческую, социально уязвимую Англию чугунная леди Тэтчер; откровенно бесноватый сенатор Маккарти (совсем недавно свое сочувствие ему выражал знатный оппозиционер и столп русско-израильского интернета Антон Носик); наиболее зловещие католические кардиналы, под заботливым попечительством которых половина Европы шла в анархисты, сюрреалисты и кокаинисты; и, конечно же, Рейган, надежа и опора Рейган, чудодейственному вмешательству которого либеральный интеллигент приписывает свое избавление от ненавистного Чебрикова (Зайкова-Слюнькова тож). Не сказать, чтобы русские были в этом обожании одиноки – вся так называемая «новая Европа», преимущественно расположенная не столько в самой Европе, сколько на подошвах американских ботинок, также единодушно вздыхает по вышеперечисленным деятелям, карикатурная вредоносность коих для всего живого такова, что кажется, будто они и не настоящие политики вовсе, а персонажи сатирического сочинения Н.Носова «Незнайка на луне».
<…>
Да-да, свобода предпринимательства. Именно она сделалась главным идолом мыслящей России, которому усердно отбивают поклоны бывшие филологи с искусствоведами. Казалось бы, лица свободных профессий, граждане, занятые интеллектуальным трудом, во всем мире отдают себе отчет в том, что мистер Твистер – их самый страшный враг, из лап которого им приходится с боем вырывать экологические нормы и бесплатное образование, высокие налоги, больничные и пенсии. И это очевидно для всех, кроме образованных русских (виноват, есть еще и поляки с латышами, плюс несомненно капиталистические, не в пример всяким там Франциям и Норвегиям, Малайзия и Сингапур). Но как можно верить этим докторам всех наук, непрестанно твердящим о том, что солидарность с хозяином, радение о хозяйской прибыли – есть залог свободы и процветания. Где они вычитали эту позорную чушь? В колониальных книжках, предназначенных для того только, чтобы обмишуренная «свободной торговлей» страна доверчиво открыла рынки навстречу длиннозубым корпорациям? <…> Никогда, никогда не простится Политбюро ЦК КПСС этот крестьянский консерватизм, за который мы долго еще будем расплачиваться Высшими Школами Экономики и тому подобными заведениями в стиле: «Лавка колониальных товаров. Бусы, зеркальца, патроны, одеяла, австрийский неолиберализм».
<…>
А дальше – бывшим филологам с искусствоведами предстоит терпеливо заучить некоторые азы социальной географии, до сих пор почитаемые у нас за явную дерзость и левацкий радикализм. Мел, доска, тетрадка, первый класс, первая четверть, развитие капитализма в России. Приготовились? Пишем. Бесплатное всеобщее образование необходимо, а в пастухи и скинхэды уходить вредно. Озоновый слой полезен для здоровья. Лущить старушек монетизациями нехорошо. Процветание общества измеряется не «экономическим ростом», и не «объемом инвестиций» (эти показатели могут быть образцовыми и на рабовладелельческой плантации, как правило именно там-то их и предъявляют), а совсем другими показателями – уровнем детской смертности, грамотностью населения, качеством доступной медицины, незыблемостью социальной защиты. Низкие налоги недопустимы, потому что деньги сильнейшего обеспечивают слабейших и уязвимых, а отдавать этот процесс на откуп «добровольной филантропии» означает морить людишек в диккенсовских работных домах. Жить в джунглях социал-дарвинизма, где побеждает самый ловкий, подлый, увертливый, значит махнуть рукой на тех, кому повезло меньше, а равно и на того, кто не желает бегать взапуски на состязаниях высокорентабельных тараканов. <…> Люди имеют право на то, чтобы посвятить свою жизнь вовсе не служению «инвестору», а, допустим, переводам с таджикского или уходу за стариками в государственной клинике – и труд их не должен оцениваться в рамках абсолютизации чьей-то выгоды. Охрана национальной промышленности, патернализм не дающего сверхприбылей, но работающего на внутренний рынок производства – это базовые экономические меры, игнорировать которые значит разрушать собственный дом.
И вообще – прав всегда тот, кто слабее. Тот, чьи возможности меньше, кто более уязвим, удален от «большинства», кто по определению «не вписан в рынок». Тот, кого по скаредному хозяйскому счету всегда можно счесть излишним. <…>
Старая русская интеллигенция, по счастью не введенная еще в помрачение подвалами Ежова, топтунами Чебрикова и реформами Грефа, хорошо знала, кому приходится хуже всех, и не стеснялась левизны. Ее преемники же, сверх всякой меры напуганные действительно адским, мучительным нашим двадцатым веком, предпочли избавиться от самой тени воспоминания о тех, кому приходится трудно, о государстве для всех, а не только для самых счастливых. <…>