О церковной проповеди, запретных темах и о том, почему они должны оставаться запретными
04 июня 2009 г.
Задорнов Александр, священник

Преподаватель МДА иерей Александр Задорнов рассмотрел вышедший сборник "трудов" неугомонного попа-власовца Георгия Митрофанова, любимца канала Культура и тому подобных проповеднических информационных каналов. Сборник Митрофанова называется «Трагедия России. "Запретные" темы истории ХХ века в церковной проповеди и публицистике». Следует заметить, что слово "запретные" в названии книги взято в кавычки.

С одной стороны, слава Богу, что ответ на провокации Г. Митрофанова следует из церковного лона. С другой, цель провокации (лат. provocare [vox, vocalis] - голос, звучащий, звать, вызывать и т.д.) - вызвать реакцию, в данном случае, на заведомо резонансную и болезненную тему из недавней истории нашей Церкви и общества. Эта цель достигнута. Если Г. Митрофанов не понимает болезненность вопроса, то он слабоумен, если понимает, то он - провокатор в чистом виде. А может быть и то, и другое. Вот и рецензент задумывается:

Трудно предположить, что автору книги, известному своими высказываниями о «победобесии властей» в нашей стране накануне 9 мая, не понятны последствия призывов подобного рода...

Вполне понимаю, что на любой аргумент уважаемый профессор Санкт-Петербургских духовных школ ответит вполне обоснованным контраргументом, а посему множить их — дело неблагодарное. Просто хотелось бы напомнить о том, что есть темы и действия, которые должны оставаться запретными без всяких кавычек.

Психологическая (в особенности, социально-психологическая) семиотика понятия "запрет" во многом до сих пор неопределенна. Так, проф. В. М. Аллахвердов, рассматривая различные концепции происхождения социального, рассуждает:

"Постепенное усложнение взаимозависимых совместных действий начинает порождать различные социальные явления (ритуалы, социальные нормы, вербальный способ мышления и т.п.) и, в конечном счете, человеческую историю... Осмысление взаимозависимых действий неотвратимо ведет к формированию совместных запретов" (Аллахвердов В. М. Опыт теоретической психологии. СПб, 1993).

Согласно некоторым определениям, "цивилизация", (близкое термину "культура" ) традиционно относимо к 18 в., и "именно осознание того обстоятельства, что культура любого отдельно взятого общества являет собой внутренне неразрывно взаимосвязанную, самоценную систему собственной науки (пусть в облике процедур колдовства), собственной литературы (пусть на уровне фольклора), собственных моральных и правовых норм (пусть в ипостаси табу) и т.п. предопределило широкое распространение понятия "Ц.".

Можно же сказать и так, что моральные же и правовые нормы - это кодифицированные табу, - никаких противоречий, никакой предположительной ипостасности тут нет. Видимое противопоставление, вероятно, исходит из рассуждений, что табу - это рационально необъяснимый запрет, а тогда, когда этот запрет поддается рационализации, он вербализуется и кодифицируется. Но ведь любую норму, например в УК РФ, также трудно объяснить рационально, как и суеверные первобытные табу, типа "стричь волосы не рукой свободного человека" у римлян.

Поп Митрофанов с энегрией и смелостью психопата берется судить (не рассуждать, а именно судить) насыщенную невероятными трагедиями историю России XX века, как бы через призму историю Церкви. И его оценки категорично просты: большевики разрушили Россию, Гитлер лучше Сталина, власовцы - это "настоящие патриоты, сумевшие в невыразимо трудной ситуации сделать правильный выбор, требующий удивительной силы духа". Вслед за "сделавшими правильный выбор" власовцами делает выбор и сам Митрофанов. И о. Александр (Задорнов) справедливо вопрошает:

Интересно, как священник Русской Православной Церкви соотносит эти свои слова с осуждением изменников вере и Отечеству Собором епископов Российской Православной Церкви 8 сентября 1943 года? Напомню текст этого определения, никогда церковной властью не отмененного: «Иудино предательство никогда не перестанет быть иудиным предательством... Святая Православная Церковь, как русская, так и восточная, уже вынесла свое осуждение изменникам христианскому делу и предателям Церкви. И мы сегодня, собравшиеся во имя Отца, Сына и Святаго Духа, подтверждаем это осуждение и постановляем: всякий виновный в измене общецерковному делу и перешедший на сторону фашизма, как противник Креста Господня, да числится отлученным, а епископ или клирик — лишенным сана».

Чем являются эти слова? Церковным суждением о несчастных «русских патриотах, аристократах и рыцарях» или же, как до сих пор удобно полагать многим, «вынужденными словами сергианских архиереев, находящихся под пятой тоталитаризма»? И как соотносится с этими словами сорок третьего года проводимые у московского храма Всех Святых на Соколе панихиды у странной мемориальной плиты в честь «генералов Белого движения и казачьих атаманов»? До разрушения и восстановления этой плиты два года назад бывшие на ней имена «генералов Белого движения» были достаточно своеобразными: наряду с теми же Красновым и Шкуро там значились Султан Келеч-Гирей, Тимофей Доманов и командир 15-го кавалерийского корпуса войск СС генерал-лейтенант Гельмут фон Паннвиц.

С последним вообще вышла занятная история. В апреле 1996 года, накануне визита тогдашнего президента России в Германию, фон Паннвиц был реабилитирован Главной военной прокуратурой в соответствии с п. «а» ст. 3 Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий». Пять лет спустя та же самая прокуратура признала это решение о реабилитации нацистского преступника неправомерным и оно было отменено, почему имя фон Паннвица и исчезло с этого странного «мемориала». Имя нацистского преступника, проводившего карательные акции на русской и сербской земле и называемого современным русским священником «убиенным героем лютеранского происхождения»...

Имена остальных казаков 15-го корпуса СС — остались. Их память призывает чтить о. Георгий, находя в этом трогательную поддержку со стороны таких скандальных персонажей как «духовник Русского Православного Национал-социалистического Движения, архиепископ Готфский и Всех Северных Земель Катакомбный Церкви истинных православных христиан» Амвросий и прочих ряженых.

Драма событий середины прошлого века отражена, например, в истории возвращения русских эмигрантов первой волны после Указа Президиума ВС СССР "О восстановлении в гражданстве СССР подданных бывшей Российской империи, а также лиц, утративших советское гражданство" от 1946 г.. Часть возвратившихся, боготворя Россию хотя бы и в новой форме ее существования, так и не смогла распознать свершившийся ход ее истории. Нектоторые из них претерпели и необходимую в таких ситуациях фильтрацию контрразведки, некоторые перенесли сроки лишения свободы (это в то время, когда у англичан, например, рассматривался план операции "Немыслимое"). И тем не менее слова одного из вернувшихся - "Мы понимали, что нужно платить за счастье вернуться в Россию" - лишь тусклый отблик этой драмы.

Прикосновенье к таким темам должно быть крайне бережным, а применительно к деятельности историков, историографов, историософов и публицистов необходимым условием этой бережности является, как минимум, добросовестность. Это требование никак не является императивом "Тубо" (в знач. пов. накл. [фр. tout beau, букв. всё хорошо, не тронь]), а публичность всегда должна подразумевать существующие табу, - уж священнослужителю-то это тем паче должно быть понятно! Кроме того, о. Александр (Задорнов) напоминает:

Есть в прикладной политологии термин — devil for dirty job, описывающий ситуацию, зафиксированную в текстах о. Георгия. Дьявол, призываемый для грязной работы («немецкий нацизм для воссоздания Святой Руси»), работу эту охотно выполняет. И также охотно потом остаётся в выметенном доме.

Да не случится этого с нами.