Страшной зимой страшного 91-го года я гостил в москве, точнее под - в долгоповских общагах.
И пошли мы в один из вечеров в знаменитый подъезд - надписи почитать, на рисунки Бегемота поглазеть, у Квартиры постоять. Почитали, поглазели, постояли - и обратно спускаемся.
А навстречу нам малолетние гопники с дубьем. Опа, базар-вокзал, "мы уже знакомы", и прочая лабуда. Опщем щас будут бить.
А в ту страшную зиму я, мягко говоря, хипповал: волосы до середины спины, рваный джинсняк, пальтишко, за спиной - торба, из джинсни, опять-же, сшитая. На голове помесь буденовки с ушанкой, с пацификом вместо красной звезды.
И вот, под испуганный девичий лепет "ну давайте знакомиться", судорожное вспоминание присутствующими лицами кавказской национальности приемов у-шу и просто моральную подготовку к пиздилову, стоящий впереди пацан подходит ко мне, снимает шапку и молча шупает хвост. После чего шапку возвращает и командует отход.
И гопники уходят.

Что это было -- до сих пор ума не приложу.