Накануне вынесения приговора участницам группы Pussy Riot все гадают, каким будет наказание. Вариант вынесения оправдательного приговора даже не рассматривается, и это понятно – не первый день в России живем. Таким образом, все соглашаются с тем, что приговор будет соотноситься не с виной подсудимых, а с политической целесообразностью, как ее понимают в Кремле. И это тоже понятно – только такое «правосудие» мы и знаем.

В чем расходятся комментаторы, так это в оценке срока наказания. Опять же, понятно почему – каждый в меру своей проницательности, злобности или терпимости пытается определить, что именно в Кремле считается целесообразным. Оттого и разброс мнений от «ограничится отсиженным» до трех лет, запрошенных прокурором.

Вряд ли сильно ошибусь, если предположу, что в Кремле по этому случаю однозначного представления о целесообразности тоже нет. Помимо естественной для власти неприязни к подсудимым, кукловодам правосудия приходится учитывать еще массу факторов. С одной стороны – неожиданную для них всемирную кампанию поддержки Pussy Riot, статус узников совести у арестованных, выступления в их защиту отнюдь не оппозиционных деятелей российской культуры, перспективу нарастания акций в защиту осужденных по всей России и за границей, заметное раздражение в обществе антихристианской позицией РПЦ и даже глухой ропот в стане преданных сторонников из «Единой России» и правоохранительных органов. С другой стороны – власть не может пренебречь жесткой позицией церкви, претендующей на свою исключительность и «государствообразующую» роль; не хочет предстать перед обществом в роли слабого игрока, не способного укротить политический протест; не намерена демонстрировать верховенство права в ущерб своим политическим интересам; не согласна на проявление гуманности, которая силовиками почитается исключительно как непростительная слабость. Ко всему этому добавляются аналогии не только со сталинскими временами, но и с эпохой судов инквизиции и церковного мракобесия.

Превращение юстиции в произвол поощряется властью не только в судах, но и на улице. Полицейские функции передаются властью где казакам, где частным охранным предприятиям. В минувшую среду охранники храма Христа Спасителя разогнали мирную демонстрацию в поддержку Pussy Riot, которую человек двадцать провели на паперти храма. Демонстранты держали в руках «кощунственный» лозунг «Блаженны милостивые», за что церковная охрана избивала как самих демонстрантов, так и присутствовавших там журналистов. Приехавшая полиция лишь умыла руки, задержав одного из демонстрантов и не тронув агрессивную шпану из охранного предприятия.

Эта история как бы приоткрывает страничку в завтрашний день, где «правильным» гражданам можно будет измываться над «неправильными». Однако власть вряд ли настолько тупа, чтобы не понимать, что «неправильные» граждане дадут на это свой ответ. Вопрос теперь в том, к чему приведет судебное решение по делу Pussy Riot – к общественному умиротворению или к гражданскому конфликту?

Факторов, влияющих на принятие окончательного решения так много, и так они противоречивы и переменчивы, что выработать окончательное и взвешенное суждение действительно трудно. Самый простой выход – доверить вынесение приговора правосудию, для власти абсолютно неприемлем, поскольку это будет означать утрату контроля над ситуацией в стране, что демократически настроенная часть общества считает благом, а власть – катастрофой.

К сожалению, это не фигура речи, не преувеличение. Разделение полномочий между исполнительной, судебной и законодательной властью ведет к утрате монополии на власть президентской администрации. Идея децентрализации власти противоречит практическим шагам по созданию президентской диктатуры. Отпустить дело на самотек хотя бы в одном резонансном судебном деле – это значит показать свою неготовность к созданию жесткой государственной системы с президентом во главе. Абсолютные полномочия и «ручное управление» в понимании Путина несовместимы с судебной независимостью. Всякая уступка требованиям закона или общественному мнению насторожит сторонников Путина и воодушевит его противников.

Мягкий приговор Толоконниковой, Самуцевич и Алехиной возможен только в том случае, если власть трезво оценит возможные последствия любого судебного решения и поймет, что ущерб от сурового приговора будет гораздо более значительным, чем от мягкого. Перед ними не стоит альтернатива: поступить правильно или неправильно, законно или незаконно. Их задача – минимизировать ущерб от возможных последствий этого дикого суда, ими же и устроенного. Ущерб не подсудимым, не правосудию, не России, а только самой власти, ее устойчивости и перспективам.

В подобных ситуациях авторитарные власти часто допускали ошибки. Они все никак не могли себе представить, что какие-то незначительные с их точки зрения события, такие, например, как убийство священника Ежи Попелюшко в Польше или уничтожение южнокорейского «Боинга» в Советском Союзе, могут поколебать устойчивость системы, существующей десятилетиями и опирающейся на армию и спецслужбы.

Хорошо это или плохо, но власть, как правило, недостаточно интеллектуальна, чтобы принимать в подобных случаях ответственные решения. Нынешняя российская власть, благословившая Хамовнический суд на шоу в духе средневековья, не исключение. Поэтому в ближайшую пятницу Толоконникову, Алехину и Самуцевич, скорее всего, приговорят к трем годам колонии каждую. Хотелось бы ошибиться, но нет почти никаких надежд на то, что власть одумается раньше, чем три девушки станут признанными жертвами режима и символом антипутинского сопротивления.