ng68's Journal

Александр Архангельский смотрит на Россию, вернувшись из Индии
http://arkhangelsky.livejournal.com/6041.html

...Почему бы и нам не ввести внутренний запрет на любимую русскую песню: толку нет и не будет, плетью обуха не перешибешь, где угодно, только не в России. Иначе и будет – где угодно. Разумеется, трезвый взгляд на вещи, неприукрашенный образ родимой жизни предполагают некоторую толику ужаса; важно лишь, чтобы этот ужас не вел к параличу, а побуждал к работе – в тех исторических рамках, которые существуют сегодня. Систематическая работа не в русском характере? А что – в индийском она разве есть? Тем не менее как-то постепенно складывается новая привычка. Не у всех. Но у многих. Глаза боятся – руки делают. Или это не русская пословица?

И, в общем, ясно, с чего начинать. Про верхний уровень принятия решений на какое-то время придется забыть; он важен и в некоторых областях вполне вменяем – недаром в нынешнем правительстве самые сильные люди сосредоточены на экономике, финансах и социальной сфере. Но политика доведена до состояния полного ничтожества; те внятные люди, которые все же вписаны в эту обезличенную систему, могут быть вполне заменены на тупоголовых роботов – ничего не переменится. Судебная система расчеловечена; история с Алексаняном – пример осознанного уничтожения врага, отказавшегося быть предателем; в сравнении с этим сюжет судебного преследования Ходорковского и Лебедева кажется уже детским лепетом. И даже история Светланы Бахминой – слегка меркнет. Никто не способствует объединению разрозненной страны в целостную гражданскую нацию; нас ничто не объединяет, кроме русского языка, да и то не везде. Ситуация в медиа скоро дойдет до советского края; по крайней мере, до ситуации 1986 года; до 1987-го по уровню возможностей высказывания мы уже не дотягиваем. Если кто не помнит, в 1987-м цензура еще вполне себе существовала; Бродского упоминать уже можно было, а Солженицына публиковать – ни-ни.

Солженицына, конечно, публикуют. К нему даже хозяин земли русской лично ездит. Но, между прочим, полное собрание сочинений великого писателя выходит тиражом то ли пять, а то ли три тысячи экземпляров (тут, в Индии, негде проверить). И непрочитанными остаются смыслы «Красного Колеса», которые имеют самое актуальное, самое предупредительное значение для дня сегодняшнего, когда разговоры о мощи сочетаются с ничтожеством личностей, а безответственность оппозиции сродни безответственности власти. Впрочем, не все так плохо; «Аргументы и Факты» недавно опубликовали гигантским тиражом последнюю по времени статью Солженицына «Что нам по силам». И тезисы этой статьи имеют самое непосредственное отношение к тому, о чем говорилось выше.

Солженицын чуть устало пишет о том, о чем вроде бы говорил неоднократно; о ключевой задаче сбережения народа, о низовом уровне его самоорганизации, укорененном в земстве… Но, может быть, благодаря этой усталости, слова его звучат без полемического задора, а значит, гораздо более внятно. Никто теперь не обвинит писателя в том, что он призывает вернуться к земствам; здесь ясно проговорено: речь о реальном местном самоуправлении, о типовом явлении современного мира, а не о ретроспективной утопии. Никто не сможет упрекнуть его в том, что ради «сбережения народа» он призывает пожертвовать русской свободой и опутать страну государственным насилием. Наоборот: здесь точно поставлен диагноз; Россию надо строит заново – и снизу. Не разрушая теперешнюю верхушечную надстройку, но постепенно обессмысливая ее существование. Единственное, что нужно требовать от власти предельно жестко – это того, чтобы она вернула свободу на местный уровень. Свободу выбора, свободу голосования и свободу объединения на неформальных (сегодня читай – не политических) принципах. С муниципалитета должно начаться восстановление государственной нормы; только так можно начать рост – без потрясений, но и без политической гангрены от застоя.

Не получится? Но ведь у индусов – начало получаться. Дело сдвинулось с мертвой точки, и пошло, пошло – со скрипом, но неостановимо. Хотя стартовые условия были неизмеримо хуже и шансов в тысячи раз меньше, чем у нас. Почему же мы не верим, что у нас – получится? Может быть, не то, о чем мечтается великим утопистам. Но то, что нам сейчас по силам. И жизненно необходимо. Прежде всего для детей.