Sunday, October 5th, 2008

Time	Event
5:15p	1968-2008: ВОТ ЭТО НАМ ПОДАРОК! Начинаю вывешивать то, что накопила за вчерашний день (а сегодня еще и не заглядывала ни в ленту, ни в уведомления, и не знаю, успею ли). После этого пойдут сплошные стихи. Кто от стихов устал — проскакивайте мимо. Только что — невероятная актриса Инна Чурикова в программе по ТВЦ сказала:           «Вот выйти бы с ними на Красную площадь. Я имею в виду события, когда советские войска вошли в Чехословакию. Просто я об этом тогда ничего не знала». От dmitrishibaev@lj (5 Comments | Comment on this)
5:29p	МАРИЯ ГАЛИНА maniaizodessy@lj в переводах КАТЕРИНЫ БАБКИНОЙ silverandglass@lj * На поля спадає вечірня синь, І по здобич летить сова. Чоловічок зелений сховався в тінь, В нього тихо світиться голова, Ледь живий, він звалився з неба, овва, І нічьо не ясно, куди не кинь. От чому тут день — він побув і згас, От чого доходить у діжці квас, Що за баба в чоботах-гумаках Ходить по подвір’ю на двох ногах, Хто сидить в теплі, хто не спить в дуплі, Що тут робиться на землі? Він тримається міцно своїх дарів, Він один попри чорну діру летів, Через морок пройшов і страх. Чути сонне чавкання двох корів, Чиясь одіж сушиться у дворах, Вуйко Міша скотився в рів. Третє око кліпає між двома. Тихе світло лиється крадькома, Щось у нього у скринці є. Лижуть небо сутінки голубі Й зірка ще не впізнана, далебі, Над селом встає. (  еще один перевод и оба оригинала  ) А какой дивный украинский язык у Катерины, когда она пишет о самых простых вещах: Тіки шо приходив молодий ввічливий міліціонер, капітан здається, в чистій випрасуваній формі, в нормальних шкарпетках, що між ними і штанями коли сидить не стирчать волосаті ужасні ноги, в чистому напастованому взутті. З доглянутою шкірою і нігтями, гарними руками, гарним волоссям, чисто виголений. З ледве помітним запахом добрих парфумів. З нормальною манерою висловлюватися. З почерком, який нормально виглядає і легко читається. (1 Comment | Comment on this)
5:35p	АЛЕКСЕЙ ЦВЕТКОВ aptsvet@lj РАССКАЗ ОЧЕВИДЦА          Zbyt stary żeby nosić broń i walczyć jak inni —          wyznaczono mi z łaski poślednią rolę kronikarza          zapisuję — nie wiadomo dla kogo — dzeje oblężenia                    Z.Herbert, Raport z oblężonego miasta на солнечных часах четвертый век до нашей эры мобилизовали большое войско и вперед на персов я состою историком в строю описывая ход событий скоро царю придется не по вкусу тон моих записок он себе придумал культ личности придворные на брюхе к нему ползут он азиатский дух вселил в свободные сердца а мой крамольный стиль сулит немилость персы повержены но побеждают лежа меня швырнут в темницу здешний зной похлеще пыток скоро мне хана я впрочем время изогнул не в ту из двух наукой признанных сторон проклятый зной вначале был вильгельм завоеватель а за ним альфред великий и вторая половина империи прилипла к первой так заподлицо что семеро держи как будто и не распадалась дарий мчит прочь от гавгамел пока великий завоеватель в пелле на горшке агукает таблетку бы от боли они такие блин изобретут с пяти колес экстаз неописуем я молча мертв о путник передай когда вернешься в грецию народу вернее деду или лучше дяде внучатому он академик минц я знаю дорогая угадайка по сколько кубиков они за раз здесь вкатывают за такие чувства я описал все в точности но жизнь случилась как могла и вот народ молчит и море черное как вакса полным-полно бумажных кораблей взгляните на часы они стоят (Comment on this)
5:48p	ГАЛИ-ДАНА ЗИНГЕР crivelli@lj Предыстория: в комментах к одной записи Михаила Безродного m_bezrodnyj@lj Гали-Дана дала ссылку на свое стихотворение из книги 2002 г., которую я как-то в свое время прозевала (не ссылку, а книгу), я пошла по ссылке и не могла оторваться. СОНЕТ, ПЕРЕВОД С ЧУЖОГО ЯЗЫКА ПОДСТРОЧНИК Так мало осталось того, что по-прежнему бы меня занимало [интересовало]. Возможно         само это малое [маленькое]                     [сама эта малость] одно [одна] только и занимает меня измерением ее [его] параметров [периметров] я занята [занят] целый день [целыми днями]. Здесь я точка моего исчезновения. [Я пребываю в точке исчезновения меня.] [Я нахожусь в исчезновения меня точке.] Мое пребывание в ней давно окончено [завершилось], мое исчезновение в ней продлится годы. Я растянусь во времени моего исчезновения, как розовая жевательная резина изо рта Рути из министерства [конторы] туризма. Я хотел[а] бы уехать несколько раз отсюда, [отсюда несколько раз] чтобы [дабы] снова [вновь] вернуться [возвратиться] к моего умиротворения месту. ПЕРЕВОД                     Столь малое меня интересует                     по-прежнему, столь малое осталось.                     И, стало быть, одну лишь эту малость                     я до сих пор обдумываю всуе.                     Я меряю ее и измеряю,                     в ней прибывая в точке убыванья,                     я убиваю в точке пребыванья,                     склоняя я — о яе, яей, яю.                     Бытье мое давно в ней навернулось,                     небытие мое года продлится,                     исчезновенье яи из столицы,                     как розовая жвачка растянулось                     изо рта Рут                     из мисрад-а-тайярут. Из книги: ОСАЖДЕННЫЙ ЯРУСАРИМ Иерусалим: Гешарим; М.: Мосты культуры, 2002. Обложка Наташи Григорьевой. http://www.vavilon.ru/texts/zinger1-1.html#4 (  Всё остальное из той же книги выбрано с того же сайта  ) (3 Comments | Comment on this)
6:38p	ОЛЕГ ЮРЬЕВ oleg_jurjew@lj ПЕТЕРБУРГ Спустился сон еще до тьмы на сад, закрывшийся руками своих смутнобелеющих камней. Мы засыпали стариками, а просыпаемся детьми и даже лучше, кажется, — умней. Над садом шелк небесный туг и солнечно круглеет боком над твердым шевеленьем вод — последний щелк, последний стук, и вот, как в выдохе глубоком, корабль, шар и сад и небо поплывет — тогда очнемся и начнем, гудя свежеподдутой пневмой, о человечестве ночном и о России полудневной. IX-Х, 2008 (1 Comment | Comment on this)
6:40p	МИХАИЛ ЗАВАЛОВ steba@lj ТРОЕ БЕСКОРЫСТНО ПОДЖИДАЮТ ТУ, ЧТО РАБОТАЕТ НА ФАБРИКЕ На шагах, отдающих ж/д полотном, На фабричных коленках, на стыке с дождем, На проезжей асфальтовой сцене, одни Мы тебя подождем. Из ворот заверни. Из под знака трубы. Отряхнув поры рук. На краю, где троллейбусы делают круг, Пропусти мимоходом торжественных нас Сквозь колечко зрачка в сажу теплого дна. Из под серого неба полоска видна Из под серого неба кусок полотна На исподнем белье отраженье печи Из горячего цеха где мрут кирпичи Притащили от города краном ключи Кочегары сказали: пойди поищи Старший мастер хотел тебя сцапать в дверях Ты прошла не задев он стоял потеряв В проходной где Максим полноглазый дурил За цветочною вазой в пустую бутыль Развивался окрашивал стену плакат Отменяя сминая дежурный закат Матерясь проезжали береты в стекло Охраняя от глаза свое ремесло Ненасытные горем затылки прошли Как уснувшие девы не видя земли ... Твой троллейбус уйдет и придется пешком Мы протащимся сзади ненужным хвостом Почитая следы черно-белых огней Волочась по асфальту, гоняясь за ней. Только тени длиннеют и ноги болят, Только шаркают мысли и мучится взгляд, Только тени останутся за проходной, У заката запой, у тебя выходной Над домами и чистым нездешним бельем Над корытом с огнем и на кухне втроем На развалинах нужд и желаниях лет Над проломами дней у дверей на тот свет Над стеною в фабричной твоей чистоте Над встающей луною, за пропуском тем, Где теряется стыд и теряется смысл, Где повисшая лампа бессильна найтись И закрытая дверь, и прохожая ветвь, И дворовое эхо, открытое в жесть, И прогулки ума, и любимая чушь. А и город запил, как покинутый муж. (Comment on this)

<< Previous Day

2008/10/05 [Calendar]

Next Day >>