«Конструктор мерцающих форм», изобретатель игольчатого экрана, Гюстав Доре XX века - Александр Алексеев - новатор в книжной графике и анимации. Самоучка, обогативший арсенал техник гравюры, Алексеев стал одним из самых тонких интерпретаторов русской литературы в искусстве книжной иллюстрации. Впрочем, все, кто хоть раз видели его работы, отказываются считать их иллюстрацией. Сегодня в Литературном музее открывается выставка работ Алексеева из коллекции Бориса Фридмана.


all_drawings@lj

На кадрах из документального фильма «Сны об Альфиони» Александр Алексеев с собственным изобретением: «игольчатый экран» - конструктор мерцающих форм - орган, позволивший ему анимировать гравюру, сделать фильмы, которыми восхищались Орсон Уэллс и Норманн Макларен. Истинный авангардист, Александр Алексеев верил: искусство – это новое, а «тот, кто хочет выразить себя и думать по-своему, должен найти собственную технику». И он каждый раз находил.

«Его современники не любили его, кстати: все, что он делал, было слишком технически необычно», – рассказывает коллекционер Борис Фридман. Борис Фридман, увлеченный собиратель и исследователь «книги художника», мимо графики Алексеева пройти не мог. «Из художников русской эмиграции – самое большое количество иллюстрированных библиофильских книг принадлежит ему», – говорит коллекционер.

Безвестный русский, известный француз – Россию Алексеев покинул двадцатилетним. В художника начал превращаться рядом с Судейкиным – помогал ему оформлять спектакли Питоева, Федора Комиссаржевского, дягилевских сезонов. Свой первый книжный заказ получил в 25-м. За всю жизнь оформил 50 книг. Первый иллюстратор «Доктора Живаго», тонкий интерпретатор Гоголя, Толстого и Достоевского. «Я впервые столкнулась с настолько не иллюстратором, он в своих офортах передает состояния-переживания», – говорит куратор выставки Наталья Реброва.

Когда в руки Натальи Ребровой попали эти листы, она, сотрудник Литературного музея, сделавший не одну «книжную» выставку, была поражена – драматизм деталей, динамика образов. Из сотни оттисков к «Братьям Карамазовым» выбирать пятьдесят было мукой. Каждый - непроходной. И графика, и анимация Александра Алексеева узнаются по пуантилистской, зернистой фактуре, светотеневому мареву, рождающему образы, будто из сновидений. Но всегда конгениальный книге, за которую брался, настоящий мастер синтетического искусства, он мог быть и совсем другим. Вот редкая для него – эксперимент в цвете – графика к «Слову о полку Игореве»: заставки, буквицы, и снова даже специалисту понять, как это сделано – нелегко.

От гравюры Александр Алексеев постепенно перешел к анимированной гравюре, от книги к фильму. Его фильмы – камень основания традиции, подхваченной Юрием Норштейном и Александром Петровым - классика светотеневой анимации. Первооткрыватель, и на экране, и на книжной странице, Алексеев еще только начинает свое возвращение в Россию. Выставка его графики в Литературном музее, издание каталога резоне – из первых шагов на этом пути.

http://www.tvkultura.ru/news.html?id=769008&cid=178