Дневник. Продолжение. 1983-84 год. Радзинский, Горин и другие
Предыдущая запись
Это я начал работать монтировщиком на малой сцене Театра Советской армии

4 июля 1983 года
"Мэр Кэстербриджа" Томаса Харди роман похуже, чем "Трубач", которого я читал раньше. Мне меньше понравился, хотя общепризнанное мнение - наоборот. Прочел советское социальное предисловие, но я воспринял роман не совсем так.
Главный герой, мне плевать на его патриархальность или буржуазность. По-моему, этот человек - трагическая личность, чья трагедия предопределена его характером, и наблюдение за тем, как эта незаурядная личность изменяется при разных обстоятельствах, психологические нюансы этого движения и интересуют писателя, склонного к фаталистическому философствованию.
А социальное значение теперь не важно. Оно выветрилось, а трагедия "человека с характером" осталась...
Харди не такой скучный, каким считал его Моэм ("Пироги и пиво", "Подводя итоги" - там много слегка презрительных суждений о Харди под видом уважения). Есть потрясающие образы и сравнения, которые выдают Харди-поэта.

6 июля
Мне не симпатичны пьесы Э. Радзинского, хотя я не могу его кое в чем не признать, и мастерство диалога, и стиль - выдержанный, но есть во всем этом фальшь и безвкусность при наличии таланта. Он мне неуловимо напоминает Вознесенского, чрезмерностью, и так же в погоне за изыском впадает в безграмотность иногда. Словарь, языковый запас Радзинского и Вознесенского во многом сходны, но оба не достигают гармонии архаики и жаргона, хотя порой это интересно.
У Радзинского еще черта - литературность, хотя он это оправдывает исторической тематикой последнего цикла, гдле он более всего силен, здесь к совершенству формы прибавляется смелая гражданственность (в истинном, не советском смысле).
Вот современная пьеса - "Женщина с цветком и окнами на север", откровенно бенефисная на Доронину, порой смешная, с ловкими парадоксальными переходами-перекидами. Есть парафразы "Продолжения Дон Жуана". В крайне сниженном варианте. Дон Жуан - аферист, вор, зовут его Василий Скамейкин, Лепорелло - некий Федя, тоже вор и мошенник, но жалкий и тянущийся к добру. Они иронично написаны, но Скамейкину не отказать в импозантности. А образ Феди вообще бесподобен, беспутный шулер-неудачник, почти открылся к новой жизни, но Скамейкин не разрешил.
Их дама какая-то климактерично-нимфоманистая баба, очень-очень слабая, непонятно кого любит (ей самой), нечто крайне женственное, но вроде суфле. Я это не считаю художественным образом, это вариации на тему Дорониной-личности. Лучшее в пьесе - Федя, хотя роли хорошие все, это на порядок выше ужасной, вымученной, нецельной "Ее в отсутствии любви и смерти". Названия Радзинского всегда длинные и сложные, чистый выпендреж, чтоб не как у других.

7 июля
Пьесы Г. Горина довольно умные и изящные интеллектуальные драмы. Он обращается к истории ради современности, и делает это не хуже Радзинского. Несмотря на сильную модернизацию языка, он поднимается до решения историко-философских проблем, при том, что доля фантазии, изобретения - гораздо значительнее, чем у Радзинского, очень зависимого от источников.
Сценарий "О бедном гусаре" был целиком выдуман, даже с историческими неточностями. Но это блистательная трагикомедия, там трагическое естественно, не неожиданно вырастает, выглядывает из смешного. Я не приемлю упреков этому фильму в жанровой непоследовательности. Другое дело, что Рязанов не во всем тонко уловил грани сценария, огрубил, подрубил на публику, а Горин изящно играл ситуацией и приводил логически к парадоксальным результатам.
"Мюнхаузен" Горина - вообще значительное явление в современной драматургии. К сожалению, достойного воплощения в театре пьеса не имела, а в хорошем фильме Захарова с Янковским есть переизбыток, лишние сцены, слова, персонажи.
"Феномены" - наиболее слабая вещь, неудача, в современной теме Горин оказался мелок и фельетонен на уровне 16-й страницы "Литературки".
"Забыть Герострата" более ранняя вещь, умная, острая, на больную тему. Есть игра ума, тем более, что всё это изобретено вокруг одного известного факта - поджога храма Артемиды. Личность Герострата исследуется внимательно, тонко, он не сумасшедший, не маньяк, а человек умный и очень опасный, такие люди становятся гитлерами, сталиными и в их роде.
Очень серьезна фигура Тиссаферна, повелителя Эфеса, слабый властитель, которому удобен жесткий и умный Герострат. Все логически идет к его, Герострата, освобождению из тюрьмы и возвышению, но это пресекает Клеон, справедливый, благородный, но исторический слабый судья Эфеса. Он бессилен в своих благородных порывах. Народ любит Геростратов.
Финал ироничен, всё вроде в порядке, поджигатель убит, но его имя увековечено, а имен строителей и тех, восстанавливал храм, не помнит никто. Автор назвал это трагикомедией, но это скорее политическая притча.
Спектакль в ЦАТСА - неплохое, но одряхлевшее зрелище. Пьеса самоигральна, ставить ее просто. Герострат - К. Захаров (мой старший друг впоследствии, замечательный человек, царствие ему небесное!) - остер, циничен, умен, у него есть ирония и усмешка вовремя. Остальные добросовестно играют, но либо переигрывают, либо чересчур тупы и прямолинейны. В целом иронии и юмора не хватает, а воспринимать пьесу всерьез, как трагедию, неосторожно, и она теряет гибкость и интеллектуальную грацию.
Горин куда более серьезный драматург, чем кажется, хотя нельзя слишком им обольщаться. Он в известной степени облегчен, и сказывается ремесло фельетониста, профессионального юмориста.

Замечательный актер Константин Федорович Захаров. Надо будет о нем отдельно вспомнить и написать

Сцены из разных постановок пьесы Г.Горина "Забыть Герострата". Спектакль ЦАТСА не сохранился


Дневник советской поры. О времени и о себе
Из дневников времен СССР. 1978 год
Из тетрадки советских времен. Литературное
Мои замечания о русском театре. 1979 - 1981
И снова дневник. 1983 год