Дневник. Тетрадь №3. 1986-87 год. Литературное и хроника перестройки
Предыдущая запись
Немного хроники перестройки я оставил, а подробный разбор романа Дудинцева "Белые одежды" не стал выкладывать. По-моему, это уже не интересно, осталось в тех годах.
Дудинцев вообще сомнительный писатель, не лишенный таланта, с исковерканной литературной судьбой (почти всё запрещали), но теперь он проходит скорее по разделу истории, чем литературы.
Другое дело - Каледин и его "Смиренное кладбище". Это настоящее, это навсегда

1 мая 1987 года
Буксует наша хвалена перестройка. "Комиссара" так и не выпускают. Севрук, шеф печати из ЦК, говорит какой-то маразм о том, что не надо уступать року, печатать зарубежные повести с продолжением и прочие глупости.
Сырокомский ёрзает, смягчает все слова, всего боится, но кое-что проскакивает даже через него.
НА страницы "Недели" вышел Виктор Ерофеев, редактор и составитель альманаха "Метрополь", с безобидным, но абсурдно-изящным рассказом, который надо понять, чуть-чуть напрягшись: человек в свободное от работы время вызывает сослуживцев на дуэль и убивает их, а за это его лишают прогрессивки. Вот такой сюжет.

"Московские новости" уже потеярли авангардную направленность, после бомбы, письма десяти эмигрантов, два номера были заполнены "жалким лепетом оправданий".
Егор Яковлев сблядовал и взятой на себя роли не выдержал. Мало того, это письмо ловко использовали, задушив намеки печатно высказанного иного отношения к диссидентсту. Теперь всех и вся пугают жупелом "Интернационала Сопротивления" и, ergo, ЦРУ.
Да, со свободой слова у нас покамест очень плохо.

Повесть нового писателя, открытого "Новым миром", Сергея Калелдина "Смиренное кладбище".
Меня привлекли религиозные идеи Игоря Виноградова, заведующего отделом прозы журнала, в послесловии к повести. Слово Бог в нынешнем "Новом мире" всегда пишется с большой буквы, это занятно.
Повесть не о Боге, а о могильщиках, их невеселой жизни, нелегкой работе. Всё написано прямо, просто, как бывает в жизни, и получается четкий художественный эффект.
Что до Бога, то главный герой Леша Воробей, недавний алкаш, жулик и инвалид, и в то же время глубоко порядочный человек, верит, что его Бог спас от смерти (родной брат по пьяни топором рубанул)и тянется к церкви, к священникам, а у тех такая же нормальная, трудовая жизнь, те же треволнения и проблемы.
Воробей выручает друга, полного алкаша, и теряет работу, подносит ко рту стакан с водкой, а это смерть для него.
Нравы могильщиков описаны без умиления и ханжества. Они пьют. Они обирают людей в горе, они циники, но они выполняют тяжелейшую, страшную работу, опсную для жизни - трупный яд иной раз настигает могильщика.
И у них есть гордость, порядочность, а что до денег, так ведь люди тщеславны, сами норовят подороже заплатить, отгрохать могилу и угостить работяг. На Руси принято на кладбищах выпивать. Да и какая там у них зарплата... В общем, в последнюю очередь можно обвинять в стяжательстве этих людей, вкалывающих так, как ни один сталевар не вкалывает, людей на дне, в клоаках, без коих мы, увы, не обойдемся.

Есть тут и свои дельцы, не марающие рук, но хапающие немалые капиталы (да и все здесь заколачивают лихо, только пропивают много), это подонки, о них и говорить нечего.
Но Леша Воробей с его своеобразным кодексом чести, Кутя с его собаками - это люди. И есть это призыв в повексти: не прозевайте человека, не отрекитесь, в последней канаве люди могут сохранить человеческий облик.
Повесть Каледина очень дорога именно этим. Ее герои могли толкнуть на иные жанры, на черный юмор (это слегка присутствует: старик хоронит любимого кота в могиле матери). Но Каледин создал истинно гуманистическую новеллу, и это, вместе со знанием материала, позволяет говорить, что он писатель, а не просто так, случайно влез в литературу.

Странный рассказ В. Концкого "Кошкодав Сильвер", подернутый легким сюром, не меньше, чем у Ерофеева. Я удивлен, считал его (Конецкого) архангельским реалистом, чем-то вроде Станюковича или Новикова-Прибоя.
А он оказался тонким, иногда вычурным стилистом и язвительно умным социальным критиком, с сомнением он относится к советским идеалам и ни хрена не хочет их прославять.
Я вспоминаю его умнейшие воспоминания о Ю. Казакове, где действовал Вас. Аксенов. Поразительные рассуждения об алкоголизме, честные, без тупого советского ханжества, и философский, трезвый подход к людским слабостям, масса здравых мыслей и бесподобный юмор.

Кадры из фильма "Смиренное кладбище"


Дневник советской поры. О времени и о себе
Из дневников времен СССР. 1978 год
Из тетрадки советских времен. Литературное
Мои замечания о русском театре. 1979 - 1981
И снова дневник. 1983 год
Дневник. Продолжение. 1983-86 год
Дневник. Тетрадь №3. 1986-87