Shit on you, shit on her, shit on me in the end

Бабушка
Сегодня утром умерла бабушка. Когда я приехал в больницу, она уже была отключена от аппаратуры. Всё время казалось, что она дышит, грудь поднимается и опускается. Колыхание занавески боковым зрением воспринималось как движение. Потом были лихорадочные поиски как же её похоронить.

Бабушка уже много лет жила в натуральном аду шизофрении и мании преследования. В последние годы наступило полное помрачение. Несколько недель она уже не приходила в себя, умерла в беспамятстве, тихо, скорее всего без мучений. Посмертная судьба её кажется мне незавидной, но кто знает... всё-таки нищая духом. Внутренне я давно попрощался с ней, родственных чувств не осталось. Так было и с Веней тоже. Они оба потеряли человеческий облик задолго до смерти. Честно говоря, я даже ждал, когда это случится.

А когда-то было всё иначе. С самого раннего детства я проводил с ней много времени, и это было лучшее время. Всё сокровенное оттуда. Взрослые иногда для неумной потехи просили меня озвучить рейтинг, кого я больше люблю, и бабушка всегда оказывалась на первом месте. Она разрешала мне практически всё (чем я злоупотреблял), не пыталась меня воспитывать, никогда не смотрела на меня свысока, и, как я теперь понимаю, полностью принимала меня. Должно быть единственный человек, который меня принимал... И не только меня. Да-да, у неё было пресловутое принятие^ТМ. Она была спокойна, добра ко мне, заботлива без навязчивости и насилия. Её большая старая квартира и двор были волшебным миром, его отблески до сих пор лежат на многих вещах. Если детский сад и школа были адским полюсом моего детства, то дом на ул. Горького райским. Ссорились мы с ней редко. Возможно в чём-то она была бестолкова, но это не бросалось в глаза.
Мы с ней ещё больше сблизились на почве религии. Возможно тогда она впервые приобрела в моих глазах бóльшую ценность, чем просто удобная “идеальная бабушка”. Она казалась мне носительницей веры, которой у меня никогда не было. У неё был ценный опыт и я внимательно её слушал. Честно говоря, не помню, чтобы я целенаправленно молился за неё, а не просто “упоминал” в молитве. Долгое время она была моим единственным собеседником на религиозные темы. Она не разделяла мои интеллектуальные интересы, но спокойно принимала их.