... Египтянин занес штабель глиняных кирпичей на крышу строящегося дома, спустился вниз, снял с себя конструкцию из ремней, на которой носил кирпичи и присел в тени. Скоро будет год, как он работал на этой стройке. Вместе с рассветом начинались восхождения по строительным лесам с грузом. В полдень, когда жар солнечных лучей становился невыносим, им давали несколько часов для отдыха. А потом опять работать. А иначе было не прокормить его многочисленную семью. Никак. Египтянин тяжело вздохнул, достал из складок одежды кусок лепешки, и принялся его есть...

... Волк бежал по осеннему лесу. Запах вел его вперед, и запах говорил о том, что бежать осталось недалеко. С каждым шагом запах становился все сильнее и сильнее, и в нем начинали слышаться нотки страха. Убегающий олененок уставал. Он уже бежал не так быстро, и наваливающийся страх сковывал его движения. Волк это чувствовал в запахе. Вот он понял, что олененок скоро упадет. Волк остановился, давая себе передышку перед броском, отдышался, и мягко, упруго набирая скорость рванул вперед...

... Инженер возвращался домой с работы. Авоська с синюшной курицей болтаясь била по ногам. Инженер думал о том, насколько утомительна и однообразна его жизнь. Каждое утро он просыпался, бодро вскакивал с постели, делал привычные утренние процедуры, и убегал на работу. Там всё всегда происходило по кем-то заведенному плану, и каждый новый день не обещал ничего нового. В конце тягомотного рабочего дня инженер оставался еще на часок, для того, чтобы сделать еще что-то в общем-то неважное, но вроде бы всё-таки нужное, в общем какой-то малозначимый кусок работы. Делал он это больше для того, чтобы самому себе показаться более значительным. Как будто он делает больше других, да и дела его более важные. Но самого себя не обманешь...

... Астронавт готовился к своему третьему полету на орбитальную станцию. Честно говоря, готовиться-то смысла не было никакого. Никаких физических нагрузок ему не предстояло, невесомость всё-таки, да и нагрузок интеллектуальных тоже не предвиделось. Ну кто же доверит огромную, стоящую миллиарды долларов станцию в управление одному человеку? Конечно же никто. Станция управлялась частично автоматикой, контуры которой были не то что задублированы, они были учетверены! И частично она управлялась с Земли целым штатом операторов под контролем целой армии учёных. Астронавт на станции был нужен для... Да в принципе не нужен он там был вообще. Просто так повелось, вот и приходилось готовиться, изнуряя себя различными тренировками и медосмотрами. Но тут ничего не поделаешь, так положено, и астронавт кинув на плечо махровое полотенце побрел в душ...

... Инопланетянин давно наблюдал за происходящим на красивой планете, которая не имела единого самоназвания. Ее жители так и не смогли договориться между собой как называть свою планету. Называли её кто как хотел. кто Земля, кто Earth, а кто еще как... Более того, проходило время, и названия исчезали, вместо них появлялись новые, как например исчезнувшее слово Гея. Странные существа, конечно, населяли планету, странные. Вот например на родине Инопланетянина каждый житель планеты любую вещь называл её именем. Да, для жителей Земли эти имена были сложными. Хотя бы в силу того, что в земных языках не существует полифонических звуков, которые были основой родного языка Инопланетянина. Но все равно, что-то его заставляло наблюдать за этой планетой. Что, он пока не мог объяснить себе. Но чувствовал, что скоро, может всего через две-три тысячи лет, он это поймет...

... Пещерный человек, которого звали Ы, проснулся от голода. Вообще-то голод был его обычным состоянием, за исключением тех редких периодов сытости, когда пожаренное на костре мясо зверя, только что было съедено. Но это было не каждый день. А иногда и всю зиму мяса добыть не удавалось. Сегодня он почувствовал, что пора идти на охоту. К тому же рядом копошились чумазые дети, всем своим видом показывающие, что они тоже очень хотят мяса. И женщина. Её тоже надо кормить. Ы взял каменный топор, копье с каменным наконечником и вышел из пещеры...

... Рыцарь скакал уже третий день, ночуя где придётся. Делом чести для него было успеть привезти секретное распоряжение магистра ордена еще до того, как наступит новолуние. Он уже настолько покрылся дорожной пылью, что издали никак не походил на рыцаря. Но помыться было некогда. Он пил на скаку, есть ему было некогда, и останавливался он только для того, чтобы сменить лошадь на каком-нибудь постоялом дворе. Благо Магистр дал ему с собой столько золота, что он мог покупать себе по три лучших скакуна каждый день пути, и даже не заметил бы уменьшения кошелька. Лицо рыцаря осунулось и посерело, но он знал, что его миссия в высшей степени благородна, и это придавало ему сил...

... Распластавшись, растянувшись, растворившись в бескрайнем звездном небе на бесконечное расстояние, почувствовав одновременно себя среди мириад звёзд и мириады звёзд в себе, охватив мыслью всю вселенную, он почувствовал свое единение с мирозданием. Он одновременно был всем в этом мире и весь мир был им. Он знал всё, что было и всё, что будет. Он мог управлять абсолютно всем одновременно. Он породнился с абсолютом. Насладившись новым состоянием, он оглянулся назад во времени. Он увидел все семь жизней, прожитые им, он вспомнил каждую из них до мелочей, до отдельных мгновений, которые не замечал, пробегая мимо них годами. Семь жизней. Каждая из них была ему дорога и каждую он жил как единственную. Но этого было мало для окончательной трансформации. Предстояло прожить-пройти еще две дороги. Девять. Именно столько было отмеряно ему. Когда, кем, и на сколько лет он вернется в мир, это еще предстояло определить. Повлиять на это решение он не мог. Точнее на это решение он уже повлиял, прожив семь жизней. От того, как он их прожил, от этого и зависело решение. А пока... Пока можно наслаждаться этим состоянием. Всезнающим, всемогущим и всеобемлющим. Пока можно. Может это займет мгновение, а может века... Неважно...