От имени и по поручению избирателей президента.(всех, кто принимал участие в выборах) :
svobodanews.ru/content/transcript/24459967.html
Ольга Романова: Я в субботу на «Первом» канале записывала эфир программы с Андреем Макаровым про то, что происходит сейчас в российских тюрьмах. Я уверена, что программа свет не увидит. Но Андрей Макаров хотя бы зрителям в зале, своим режиссерам и операторам показал фотографии. Мы, «Русь сидящая», спасали одного парня – Рому Фомкина, которого арестовали в июле за драку, он в декабре умер, хотя мы вмешивались, старались помочь. И фотографии, как он умирал. Это очень близко к тому, что происходило... то есть это одно и то же, к Освенциму и Бухенвальду. Совершенно нормальный парень, высокий, обычный, а умер – в нем было 30 килограммов живого веса, с пролежнями, с червями и так далее. И об этом мы все знали, но не могли ничего сделать. То есть это кино про меня, как я знала, но ничего сделать не могла. Я пыталась сделать. Мне ужасно стыдно перед матерью. Но дело в том, что знали врачи, знали тюремщики, знала судья Кузьминского суда, знало следствие. И они пришли на «Первый» канал, они дают интервью, они смотрят на мать. «Чего орешь? - типа того. – Что, всех спасать теперь? Ну, умер. Это тюрьма, тут умирают».
svobodanews.ru/content/transcript/244599
Ольга Романова: Я в субботу на «Первом» канале записывала эфир программы с Андреем Макаровым про то, что происходит сейчас в российских тюрьмах. Я уверена, что программа свет не увидит. Но Андрей Макаров хотя бы зрителям в зале, своим режиссерам и операторам показал фотографии. Мы, «Русь сидящая», спасали одного парня – Рому Фомкина, которого арестовали в июле за драку, он в декабре умер, хотя мы вмешивались, старались помочь. И фотографии, как он умирал. Это очень близко к тому, что происходило... то есть это одно и то же, к Освенциму и Бухенвальду. Совершенно нормальный парень, высокий, обычный, а умер – в нем было 30 килограммов живого веса, с пролежнями, с червями и так далее. И об этом мы все знали, но не могли ничего сделать. То есть это кино про меня, как я знала, но ничего сделать не могла. Я пыталась сделать. Мне ужасно стыдно перед матерью. Но дело в том, что знали врачи, знали тюремщики, знала судья Кузьминского суда, знало следствие. И они пришли на «Первый» канал, они дают интервью, они смотрят на мать. «Чего орешь? - типа того. – Что, всех спасать теперь? Ну, умер. Это тюрьма, тут умирают».