"...Литература служила в цензуре; в университетах преподавалась
шагистика; войско обратилось в балет, а народ платил подати и молчал под
кнутом крепостного права. Патриотизм обратился в дранье взяток с живого и с
мертвого. Не бравшие взяток считались бунтовщиками, ибо нарушали гармонию.
Березовые рощи истреблялись на помощь порядку. Европа трепетала... Но
никогда Россия, во всю бестолковую тысячу лет своей жизни, не доходила до
такого позора...
Он поднял кулак, восторженно и грозно махая им над головой, и вдруг
яростно опустил его вниз, как бы разбивая в прах противника. Неистовый вопль
раздался со всех сторон, грянул оглушительный аплодисман. Аплодировала уже
чуть не половина залы; увлекались невиннейше: бесчестилась Россия
всенародно, публично, и разве можно было не реветь от восторга?
- Вот это дело! Вот так дело! Ура! Нет, это уж не эстетика!
Маньяк продолжал в восторге. - С тех пор прошло двадцать лет.
Университеты открыты и приумножены. Шагистика обратилась в легенду; офицеров
недостает до комплекта тысячами. ... На судах
Соломоновские приговоры, а присяжные берут взятки единственно лишь в борьбе
за существование, когда приходится умирать им с голоду. Крепостные на воле и
лупят друг друга розгачами вместо прежних помещиков. Моря и океаны водки
испиваются на помощь бюджету, а в Новгороде, напротив древней и бесполезной
Софии - торжественно воздвигнут бронзовый колоссальный шар на память
тысячелетию уже минувшего беспорядка и бестолковщины. Европа хмурится и
вновь начинает беспокоиться... Пятнадцать лет реформ! А между тем никогда
Россия, даже в самые карикатурные эпохи своей бестолковщины, не доходила...
Последних слов даже нельзя было и расслышать за ревом толпы. Видно
было, как он опять поднял руку и победоносно еще раз опустил ее. Восторг
перешел все пределы: вопили, хлопали в ладоши, даже иные из дам кричали:
"Довольно! Лучше ничего не скажете!" Были как пьяные. Оратор обводил всех
глазами и как бы таял в собственном торжестве. ..."

Ф.М. Достоевский , "Бесы ".