17. О ВАСИЛИИ И СИРИЙЦАХ. (Врач из Вифинии. Часть первая. Две Каппы)
17. О ВАСИЛИИ И СИРИЙЦАХ.

- Как твое здоровье, Василий? – спросил Кесарий.
- Так же, как и церковные дела, - ответил пресвитер, внимательно глядя на Кесария умными серыми глазами. – Кстати, о них. Я хотел бы, чтобы ты стал епископом Нисским, Кесарий. Это необходимо нам в настоящий момент.
Он вскинул голову, его мягкая рыжеватая бородка блеснула, словно пламя, в свете факелов, что держали подошедшие рабы.
- Кстати, о необходимостях, Василий. Я хотел бы, чтобы ты стал архиатром Сирийского легиона, - не замедлил с ответом Кесарий.
- Брат! О брат мой, пресвитер, колесница церкви и конница ее! – раздались причитания – это Рира в сопровождении Навкратия незаметно подошли к разговаривающим. – Ты же изучал благородное искусство
медицины, о брат мой Василий! Спаси Сирийский легион от летнего поноса! Кесарий просит тебя!
У беседки под платаном раздался девичий смех. Келено и Феозва застенчиво поглядывали на мужскую компанию, но сомнений не было – они слышали все.
Василий молчал, кусая бороду.
- О брат мой! Пусть я стану жертвой за грех! – вопил Рира, воздевая руки и загораживая Кесария собой. Это выглядело особенно смешно – архиатр был выше его на голову. – Не губи Кесария! Я, я, я стану
вместо него епископом Нисским!
- Смотри, братец, допрыгаешься – взаправду станешь, - пошутил Навкратий. – Привет, Василий! Как дела?
- Так себе, - ответил Василий, пожимая Навкратию руку. – Кстати, Крат…
- Я не буду епископом,- полушутя перебил его гигант.
- Я думаю, что общину лучше основать на том месте, где поселились вы с Хрисафием.
- Что-о?! – гигант отпустил руку Василия и отступил на шаг.
- Уединенное тихое место, уже обжитое вами. Ты мог бы возглавить общину…
- Так, Василий, - ответил ему Навкратий, уперев руки в бока. – Ты с дороги устал, наверное? Сходи-ка в баню для начала, поешь, а потом я тебе скажу все, что я думаю о твоих планах про всякие там общины на нашем тихом месте.




Навкратий, Кесарий, Рира уже давно возлежали за ужином в саду, когда к ним подошла Эммелия - она велела накрыть себе с дочерью и невесткой отдельно от молодых людей.
- Кесарий, - сказала она, нагибаясь к гостю, - у меня для тебя радостная новость.
- Григорий старший нагрянул? – спросил Рира.
- Типун тебе на язык, - ответил его брат-атлет.
- Помолчи, вомолох, - сердито сказала Эммелия младшему сыну. – Мне хотелось бы поговорить с тобой наедине, Кесарион, - шепнула она.
Кесарий поднялся с ложа и последовал за ней в полумрак вечернего сада.
- Ты хотел бы увидеть Нонну, Кесарион? – спросила она, осторожно беря его за руку.
- Я не хочу ехать в Арианз, тетя Эммелия. Это не принесет добра никому, - решительно тряхнул головой Кесарий, и его густые черные волосы разлетелись, как конская грива.
- Не надо ехать в Арианз, дитя мое, - ответила Эммелия, кутая свой стройный стан в темную траурную столу. – Нонна будет здесь через час-другой.
- Тетя Эммелия! – воскликнул Кесарий.
- Ты рад? – улыбнулась она ему.
- Очень, очень рад – но как…
- Неважно. Не задавай вопросов, дитя мое. Будем думать, что это всего лишь случайность. Нонна давно обещала меня навестить. И, подумать только, именно сегодня собралась! - матрона попыталась улыбнуться
хитро, но вышло – грустно.
Кесарий расцеловал Эммелию, и она, тоже поцеловав его в лоб, взъерошила его густые жесткие волосы.
- Какие вы упрямцы… вместе с твоим отцом, - снова вздохнула она. – К чему эта война? Впрочем, у нас дома тоже война.
- Вы о Рире, тетя Эммелия? – быстро сказал Кесарий. – Он добрый, честный юноша. Вам незачем тревожиться о нем, тетя.
- Я порой так боюсь, Кесарий, что он… понимаешь, вдруг он станет э л л и н о м! – понизила голос до шепота Эммелия.
- Ну что вы, право, тетя Эммелия! – рассмеялся архиатр. – Рира совсем не тот человек, чтобы приносить жертвы идолам!
- Я не про жертвы… Я про то, что он увлекается Плотином.
- Рира – теург? – захохотал Кесарий. – Тогда уж и меня в отступники запишите!
- Кесарий, что за глупости. Ты – совсем другое дело. Я была бы только счастлива, если бы Григорий уехал в Константинополь и помогал тебе. Но увы, он забросил медицину и занялся риторикой.
- А мой отец считает, что в Новом Риме я позабыл о благочестии.
- Твой отец!.. - вздохнула Эммелия. – Он никогда тебя не понимал… Мне даже страшно вспомнить, что пришлось пережить твоей матери тогда, на суде…
- Если бы ваш муж, дядя Василий, не вступился за меня, то, воистину, не знаю, что со мной стало бы, - с неожиданным порывом сказал Кесарий.
– Он спас меня от позора – я руки на себя наложил бы, если бы со мной это сделали… Добрый был человек, дядя Василий-ритор! У Христа в царстве теперь.
- Да, он там, - ответила серьезно Эммелия, вытирая глаза. – Ох, дитя мое! Твой отец понять не хочет, что и в воды Ириса, и в Новый Рим тебя влекло твое благородное, милостивое сердце! Как у тебя продвигаются
дела с ксенодохием?
- С ксенодохием? – оживился Кесарий. – Проект готов, но из-за этой войны с Юлианом все отложено. Надеюсь, временно.
- Василий тоже хочет устроить ксенодохий, - осторожно заметила Эммелия.
- Вот как? – вскинул брови Кесарий и добавил – то ли в шутку, то ли всерьез: - Посмотрим, у кого получится раньше!
- Госпожа Эммелия, господин Василий пресвитер прибыли! – подбежала к хозяйке дома запыхавшаяся служанка.
- Ах! – всплеснула Эммелия руками. – Вот и он! Легок на помине! Дитя мое, Кесарий, только не задирай его, только не ссорьтесь!
- Да что вы, тетя! – рассмеялся архиатр, обнимая худенькую Эммелию. - За кого вы меня принимаете?
- Да уж знаю, - погрозила ему пальцем Эммелия. – Ты похож на Риру моего… такой же вомолох, прости Господи, был бы… да жизнь тебя ранопобила. Тяжелая она у тебя, дитя мое.
Она снова погладила его по руке.
- Вовсе нет, тетя Эммелия, - весело ответил Кесарий. Эммелия сделала вид, что не заметила нарочитости в его голосе. Они одновременно обернулись в сторону тропинки, ведущей к дому. Мраморная крошка белела
в сумерках, и в тишине было слышно, как она хрустит под чьими-то быстрыми шагами.
Невысокий, худощавый человек в длинном хитоне, несмотря на жаркий июльский вечер, закутанный в плащ по самый подбородок, шел к ним. Он быстро шагал, склонив голову – словно внимательно смотрел себе под ноги, боясь споткнуться. Когда он приблизился настолько, что уже можно было различить его бледное, осунувшееся лицо с глубокими тенями под глазами, стало ясно, что он вовсе не боится споткнуться – он погружен в свои мысли.
- Здравствуй, мама, - негромко сказал он, подойдя к Эммелии и поцеловав ее. - Здравствуй, Кесарий, - так же негромко, без особого удивления сказал он архиатру. – Рад тебя видеть. Григорий с твоим отцом уехали по делам в Сасимы. Ты, наверное, знаешь. Ты сегодня к нам приехал.
Он не спрашивал, а говорил утвердительно, словно отдавал ряд простых и ясных приказов.
- Как твое здоровье, Василий? – спросил Кесарий.
- Так же, как и церковные дела, - ответил пресвитер, внимательно глядяна Кесария умными серыми глазами. – Кстати, о них. Я хотел бы, чтобы ты стал епископом Нисским, Кесарий. Это необходимо нам в настоящий момент.
Он вскинул голову, его мягкая рыжеватая бородка блеснула, словно пламя, в свете факелов, что держали подошедшие рабы.
- Кстати, о необходимостях, Василий. Я хотел бы, чтобы ты стал архиатром Сирийского легиона, - не замедлил с ответом Кесарий.
- Брат! О брат мой, пресвитер, колесница церкви и конница ее! – раздались причитания – это Рира в сопровождении Навкратия незаметно подошли к разговаривающим. – Ты же изучал благородное искусство
медицины, о брат мой Василий! Спаси Сирийский легион от летнего поноса! Кесарий просит тебя!
У беседки под платаном раздался девичий смех. Келено и Феозва застенчиво поглядывали на мужскую компанию, но сомнений не было – они слышали все.
Василий молчал, кусая бороду.
- О брат мой! Пусть я стану жертвой за грех! – вопил Рира, воздевая руки и загораживая Кесария собой. Это выглядело особенно смешно – архиатр был выше его на голову. – Не губи Кесария! Я, я, я стану
вместо него епископом Нисским!
- Смотри, братец, допрыгаешься – взаправду станешь, - пошутил Навкратий. – Привет, Василий! Как дела?
- Так себе, - ответил Василий, пожимая Навкратию руку. – Кстати, Крат…
- Я не буду епископом,- полушутя перебил его гигант.
- Я думаю, что общину лучше основать на том месте, где поселились вы с Хрисафием.
- Что-о?! – гигант отпустил руку Василия и отступил на шаг.
- Уединенное тихое место, уже обжитое вами. Ты мог бы возглавить общину…
- Так, Василий, - ответил ему Навкратий, уперев руки в бока. – Ты с дороги устал, наверное? Сходи-ка в баню для начала, поешь, а потом я тебе скажу все, что я думаю о твоих планах про всякие там общины на нашем тихом месте.
Но пресвитер сделал вид, что не понял легкой угрозы, прозвучавшей в словах отшельника-геракла.
- Общину может возглавить Агафон. Я предполагал, что ты откажешься, Навкратий.
- Агафон?! – вскинула Эммелия безупречные брови.
- Да, мама. Он ведет строгую, чистую жизнь, - спокойно ответил Василий. - Кесарий, ты, наверное, помнишь нашего раба Агафона? Он часто забавлял гостей за ужином, еще при отце. Отец его очень любил и
дал ему вольную завещанием.
- И после этого наш Агафон-вомолох принял крещение и ушел жить в уединении куда-то в лес, представляешь? – покачала головой Эммелия.- Мы все так удивлялись. Кто бы мог подумать, что наш добрый весельчак всегда мечтал о философской жизни…
- Впрочем, его место с успехом занял мой младший брат, - добавил пресвитер, глядя на Риру. – Так что нас по-прежнему есть кому веселить за ужином.
- Помнишь Агафонову лучшую пантомиму? – оживился Навкратий. – Рира ее отлично показывает. Уже показал тебе, наверное?
- Крат! – укоризненно проговорила Эммелия.
- Я потом тебе ее покажу, Кесарий, - весело ответил Рира. – Про то, как в бане закончилась холодная вода.
- Григорий! – зычно пророкотала Эммелия. – Постыдись хотя бы при матери и сестрах!
- Ну, я согласен, она немного неприличная, - важно сказал Рира. – Но про сирийца на рынке – вполне можно и при сестрах…
- Григорий! – повторила Эммелия с нарастающей угрозой в голосе. Потом, обращаясь к старшему сыну, она произнесла:
- Василий, баня готова – пойди, освежись с дороги, сынок.
- Спасибо за заботу, мама, но я теперь моюсь не чаще трех раз в неделю, - ответил Василий. Эммелия вздохнула.
- Хочешь, чтобы на благовоние риз твоих сбежались все епископы ариан и бежали за тобой до самой Неокесарии, умоляя принять их в общение? – невинно и даже благочестиво спросил новоявленный мим.
- Рира, ты глупец, - тем же ровным тоном ответил Василий.
- Я цитирую Писание. Песнь Песней. А ты обозвал брата глупцом – и теперь подлежишь синедриону, - невозмутимо ответил Рира.
- Ну, хорошо, не желаешь в баню – пошли ужинать, - прервал их перепалку Навкратий, кладя свою огромную руку на плечо тщедушного Василий. – Идем, поешь хоть немного.
Эммелия благодарно взглянула на среднего сына и отойдя, сделала вид, что отдает какие-то распоряжения рабыням.