с днём рождения. 12 лет назад, 1 июня одна кошка решила родить котят. Кошка была вполне обычная, жила она на первом этаже, гуляла в форточку, когда хотела, вот и не сохранила девичью честь, не проявила женскую гордость...Кошкин человек, грубоватый снаружи, но, с вполне чувствительной душой, не мог позволить себе содержать котячью семью. Ну, не мог. В таких случаях новорожденных топят. Не знаю, отчего выбирается именно такой вид казни, может, он наиболее эстетичен для палача, а может, считается менее жестоким и мучительным или более лёгким?
Кошка рожала дома, выбрасывала из себя пятерых котят по-очереди. А Он брал их и опускал в ведро. После пятого, когда всё кончилось, он вынес убитых на улицу, закопал, купил поллитровую бутылку водки и, вернувшись домой, в ускоренном темпе поглотил её в одиночку. А потом увидел кошку, облизывающую шестого.
Мы стали его людьми, когда ему было две недели. Без опыта общения со зверями. С первой встречи он стал считать нас равными себе, он никогда не лебезил и не лебезит за еду, а если трётся о ногу, то не просит, а требует. Он не мяукает, а мявкает с детских дней, грубовато так: " Мяв! М-р-р-р-мяв!". Он принял комнату за туалет один раз - в первый день. Когда, сделав лужу, он был, вполне корректно и дружелюбно, поднят, отнесён в туалет и я вежливо показал ему корытце, он сразу принял правила. Опозорился вторично он лет в пять, когда, спящий на стуле, был разбужен трескучим шорохом кальки: мгновенно прыгнул, не вверх, а, как-то вбок, в четверть секунды, может, пересёк комнату, звучно впечатался в стол-книжку ( дсп, вес- килограмм десять, не меньше ), сдвинул его сантиметров на 15, рванул в другую сторону, в следующие полсекунды пересёк комнату по диагонали, влетел в стекло(не помню, отчего стекло, от шкафа, что-ли, на полу стояло), разбил его, описался на ходу и, пушистой ракетой улетел в ванную.
Он оказался очень умным, даже по кошачьим меркам. Возможно, он понимает не все слова, но предложения, если не голоден, понимает. И, как умный кот, он выполнит просьбу, если она совпадает с его желанием. Он упрямый: если просьба совпадает с желанием, он поколеблется: не примут ли его послушность за послушность? Его можно погладить, если он этого хочет. Он даже может поурчать. Но, как только ему это прискучит, он вцепится клыками в ласкающую руку, приготовит когти, обхватит лапами - чуть двинься и когти продырявят кожу. Зубы острые. Он иногда нападает. Он может дать затрещину, если проходишь мимо: без причины - просто, нечего мельтешить перед глазами! Может, просто прошипеть какое-то кошачье ругательство. Он не умеет скрывать эмоции: если он решает, что пора заняться воспитанием людей, лицо его становится строгим, глаза-холодными, нос краснеет. Смотрит исподлобья, идёт навстречу, вразвалочку. Его хвост всегда движется. Хоть самым кончиком. Он всегда чуть-чуть раздражён, чуть-чуть ненавидит и презирает окружающий мир. Он может быть ласковым - 5-10 минут утром, когда, не вспомнив, спросоня, что он ЗЛОЙ кот, хозяйски идёт по постели, встаёт на мою грудь ( под восемь килограмм, четыре лапы - четыре двухкилограммовые гири ), с размаху тычется каменным лбом, мокрым носом в шею и когтит. А через пять минут, понежничав, может слегка, так, для порядку, куснуть и неспешно уйти. Он относительно ласков, с полминуты, где-то, когда входишь в квартиру. Если подставить руку ладонью вниз, параллельно полу, на половину котовьего роста выше, он встанет на дыбы и ткнётся лбом в ладонь, потом, пройдёт, коснувшись боком ноги и обретёт своё обычное ворчливое настроение. Как бы он ни был зол ( а разозлить его легко - не дай Бог, засмеёшься, глядя на него - может принять на свой счёт ), как бы ни кусался или царапался ( иногда мы дерёмся, не всерьёз ), но если рядом с его зубами и когтями лицо человека, он, с тем же остервенением, будто злобно, начинает лизать в лицо. А котовский язык непрост. На нём множество жёстких щетинок и его скольжение по человеку похоже на скольжение китайской тёрки для овощей.
Когда ему было два года он заболел. Он не ел и не пил. Он не ходил в туалет. Молчал. Когда я привёз его в клинику, в закрытой сумке, он, почувствовав страх, которым был пропитан воздух, негромко и очень долго зарычал. Он рычал, рокотал. Нас пропустили без очереди овчарка и терьер. Потом, кстати, их люди сказали, что думали - в сумке собака.
Диагноз - стирательная резинка.
Ластик, он ведь упругий, если его сжимать острыми зубами, он пружинит, будто маленький зверёк, будто живой. И как молодому коту не раскусить его? А в кишечнике ластик застревает. Операция длилась час двадцать. Потом я вез его домой, уже не в сумке, на руках, в сетке чулка, в бинте. Он по-собачьи высунул дрожащий язык и мутно смотрел на меня. а я говорил ему, что всё будет хорошо.
Когда он полусидел на диване, качаясь пьяной от наркоза головой и мы, предплачуще, разговаривали с ним, сынок сказал ему: - пожалуйста, выздоравливай. Я больше никогда не буду тебе жечь усы...
А потом он стал сползать с дивана, резаный, раненый. Он пополз в сторону ванной. И я вспомнил, что коты уходят умирать с глаз. И стало страшно. Вернули на диван. Опять пополз. В третий раз не стали трогать. Он полз в туалет. На свой поднос. Писать. Правило такое у нас - писать в туалете.
Он выздоровел. Потом он болел ещё несколько раз, потом у него нашли частую у котов мочекаменную болезнь и мы лечили его уколами, отваром ромашки, водкой. Водку он не любит, он плевался, когда мы вливали её в него пипеткой. Мы похожи, кстати, водку я тоже не люблю, она невкусная. Пиво же нравится и ему и мне. И сорт мы предпочитаем один - Синебрюхов, за неимением - Невское светлое.
Он нечеловечески красив. И спокойно сознаёт это. И, восхищаясь собой, принимает самые соблазнительные позы, просвечивая поросячье-розовым пузом сквозь белую шерсть, кайфуя от вида жадно разглядывающих его нас, знающих - в такой, безмятежной, расслабленно-бесстыдной позе, с ангельски-кротким выражением мохнатого лица он остаётся до первой попытки погладить его. Попробуй погладить - когти, зубы, ещё когти и ещё зубы.
Идеальное житьё с нами для него - чтобы было так: все его люди сидят в одной комнате, он - на возвышении, чтоб всех видеть, все молчат, не двигаются, тишина, покой...Можно жмуриться, урча, изредка приоткрывая глаз - всё ли остаётся в том же положении?
Родной мой кот, тебе завтра двенадцать лет. Ты уже не молод. Но ты молод душой. Ты не меняешься, ты тот же, что десятилетие назад. Мне нравится твоё постоянство взглядов, твоя принципиальность и честность, твоя редкая доброта, даже твои критические замечания не влияют на моё к тебе отношение. Я очень ценю те секунды, когда ты, походя, можешь ласкнуть меня щекой, пусть даже псевдозоологи считают, что ты просто отмечаешь: это моё, я не верю, я думаю, ты, вроде, как дружески меня касаешься. Будь здоров, оставайся настоящим котом, всего тебе хорошего!