|
|
Пишет oper_1974 (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} oper_1974)@ 2011-12-23 16:55:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
На западном фронте без перемен.:) Осень 1944-го.
"Моя часть из Дании, которая участвовала теперь в боях во Франции, против американцев, понесла тяжёлые человеческие потери, такие, что в принципе её пришлось организовывать по новой.
В оборонительных боях, против продвигающихся вперёд американцев, я со своей 10. ротой 768-го пехотного полка был послан на оборону города Метц. Мы расположились в "форте Кронпринц", в старых укреплениях кайзеровских времён, западнее города. Из этого укрепления мы делали боевые вылазки против американцев. При этом нам часто удавалось брать некоторых из них в плен. При допросах я установил, что они были дезинформированы своей пропагандой, они очень удивлялись, что мы обращались с ними по-человечески. Они довольно охотно давали показания. Если среди них были офицеры, снявшие с себя знаки опознания, то их обычно выдавали собственные камрады.
Несколько недель подряд я был подчинён коменданту крепости носителю Рыцарского креста Вейену, который бессовестным образом использовал моё подразделение. Его люди несли неприхотливую службу, а меня с моим подразделением он постоянно отправляя на передние линии. Когда я заявил протест против таких порядков, он пригрозил отдать меня под трибунал.
Моё подозрение, что моё подразделение играет роль жертвы, нашло подтверждение в том, что я ещё чаще стал получать щепетильные задания. Несмотря на то, что мои камрады не возмущались этим отношением к нам, я был очень недоволен этим.
Наши потери были сравнительно не велики, не смотря на то, что американцы постоянно пытались проникнуть в наши боевые сооружения и постоянно, даже ночью обстреливали нас артиллерией. Но крепость была очень солидно построена, при прямых попаданиях стены только слегка вздрагивали.
Моя ротная канцелярия и хозчасть находились в центре города Метц. Оттуда мы получали ночью наш провиант и прочие необходимые снабжения.
+++++++
Мой хауптфельдфебель был очень корректным старшиной и был всегда пунктуален во всех своих действиях, несмотря на то, что ему часто приходилось самому принимать важные решения. В мои обязанности входил контроль и за его действиями. При проведённых мною инспекциях не было обнаружено, каких либо военных недостатков. Но в его писарской комнате я обнаружил три ящика с вещами, которые не являлись принадлежностями нашей роты.
Я обратил на них своё внимание. На мой вопрос старшине, кому принадлежат эти ящики, было названо имя одного оберфельдфебеля из нашей роты.
Я приказал вскрыть эти ящики. К моему удивлению, в них были гражданские вещи. Откуда они? Мне доложили, что пресловутый оберфельдфебель забрал эти вещи, из покинутых их жителями, домов. Он их своровал. Эти ящики он хотел отправить на свой домашний адрес. Я был до ужаса раздражён. Как часто мы вдалбливали солдатам, что нельзя присваивать покинутое имущество. При несоблюдении этих правил, грозили очень жесткие наказания. Я приказал тут же доставить ко мне этого солдата. Он должен дать мне объяснение о происшедшем. Не получив логических объяснений, а он наверняка не мог бы мне их дать, я изъявил желание отдать его под военный трибунал. Эти мои слова, видно ему передали, он знал, что его ожидает, и он удрал и сдался в плен американцам.
+++++++
Наша канцелярия находилась напротив виноградника на склоне горы. Я не устоял и расположился под кустами и ел с большим аппетитом. Это был красный сорт винограда с прекрасным вкусом. Наевшись до отказа этим лакомством, мы с наступлением темноты отправились назад к фронтовым сооружениям. Там ничего нового не произошло. Время от времени прилетали бомбардировщики и сбрасывали на крепость бомбы, но толстый слой земли, лежащий над нашими бункерами, только слегка вздрагивал. Вреда бомбы натворить не могли. Кроме этого американцы были очень осторожны при сбрасывании бомб, так как американские солдаты уже частично находились в наших окопах. Мы были разделены только через один проход. Чтобы не быть застанными врасплох мы время от времени стреляли в это проход. Кроме этого мы установили там сторожевые посты, задание которых было ко всему прислушиваться. Я отправил два человека на такой пост наблюдения в один из казематов на таком критическом переходе немецких линий к американским.
Ночь начался дождь, он постоянно стучал по железной облицовке амбразуры. Этот постоянный шум настолько перенапряг слух этих двух солдат, что им показалось, американцы идут. Один из них бросил противопехотную гранату через амбразуру… и недобросил… Граната скатилась назад и взорвалась внутри каземата, где стояли на посту эти двое. Окровавленные пришли они ко мне и доложили о своей несуразице. Я отправил их в санчасть. Опять у меня стало на два человека меньше. Этих двух верхнеселезцев я больше никогда не встречал.
Комендант крепости Вайен, отказал моему подразделению в передышке от передовых линий, поэтому я обратился с этой просьбой к моему непосредственному начальнику, к командиру батальона. Он удовлетворил мой просьбу. Нас отправили на отдых в место Воллмаринген. Мою роту поместили в замке Воллмаринген.
+++++++
Мы всю ночь напролёт ехали в сторону Нанси. К утру видно нас заметили Американцы. Они выпустили по нам большое количество пулемётных очередей, которые к нашему счастью, не наделали вреда.
На одни сутки, нас поместили, в какой то сарай. Солдаты пытались обустроится, мне же, было приказано отправится, с моими взводными командирами, на одно место встречи, где мы получим сводку о нашем новом месте предполагаемых боёв.
Наше задание было оговорено на основе карт. После этого нам дали возможность осмотреть всё это с одной высоты. По дороге туда мы встретили командирующего генерала. Я сделал ему доклад и доложил ему о задании, полученном мною, для моей роты. Генерал сказал мне: "Если вы сумеете взять высоту, то в награду за это я отправлю вас опять в тыл. Желаю счастья в завтрашнем бою."
С этими словами генерал разрешил нам удалиться для дальнейшего осмотра местности.
Мы отправились на колокольню деревенской церкви. Мы осмотрели окружность и сделали пометки в своих картах. Мы распределили места ударов для каждого взвода.
После этого мы отправились к нашим солдатам. Все унтерфюреры пришли ко мне, и обговорил с ними нашу задачу. Я приказал не брать с собой ничего кроме оружия и как можно больше боеприпасов, для того чтобы иметь возможность, как можно скорее продвигаться вперёд. Даже противогазы я приказал не брать с собой. Но зато я приказал даже карманы набить патронами. Пулемётчикам я приказал взять с собой двойное количество лент. Потом я объяснил солдатам, почему я отдаю такие странные приказы. Обещание генерала… если мы займем высоту, то в награду мы можем отправиться опять в тыл. Мы отправимся в сторону высоты в тёмное время, и снаряжение пехотинцы может выдать нас при передвижении бегом своим шумом. Я приказал выдать солдатам питание и сказал им, чтобы они одну маленькую часть еды взяли с собой в карманах. И я отправил их спать.
+++++++
В четыре часа по утру, мы направились в сторону высоты. Мы продвигались бесшумно и укрывались за каждым бугром и кустом. Мы вышли на исходные позиции, сверили часы и отправились дальше вплотную к окопам противника. Нам удалось без обнаружения подойти вплотную к врагу. Другие роты, которые отправились в марш в полном снаряжении, были услышаны американцами и получили ярый артиллерийский обстрел. Там были первые потери состава. Время наступления было назначено на десять минут седьмого. В шесть часов наша артиллерия провела артподготовку по передовым рядам противника. Через десять минут огонь перевели вглубь… и мы ринулись на высоту с громкими криками ура.
На бегу мои три пулемётчика непрерывно строчили по американским окопам.
Ничто не шевелилось, никто не встретил нас встречным огнём. На нашем участке мы просто застали американцев в полный расплох. Мы прыгнули в их окопы так быстро, что они не оказали никакого сопротивления. Мы обыскали их бункеры. С поднятыми руками американцы сдались. Мы забрали у них оружие и запёрли их в их бункерах. С перепуга они даже предлагали нам свой шоколад.
После того, как мы их заперли, мы ринулись в лес, который находился на вершине высоты. Нам было приказано занять эту высоту и удерживать её. Я приказал окопаться. Мои три пулемёта я распределил на довольно большом расстоянии друг от друга. Стрелки заполнили промежутки между ними.
Вдали я заметил палаточный городок и большое скопление боевого материала. Чтобы уничтожить этот бастион, я приказал обстрелять его (к сожалению в плену я узнал что это была медсанчасть). Одновременно я приказал сообщить об этом скоплении командиру батальона и попросил обстрелять это место из артиллерии.
++++++++
Удерживать самому высоту мне показалось не целесообразным. Наши соседние роты застряли в заградогне противника. Таким образом, я опасался попасть в окружение американцев.
Когда после пополудни вернулся мой посланец к командиру батальона, он рассказал мне, что мои опасения уже подтвердились и американцы уже оперируют в нашем тылу. Чтобы не попасть в плен, мне не осталось ничего другого, кроме как отдать приказ пробиваться назад. Один пулемёт я оставил на высоте для нашего прикрытия, а всей роте приказал этапами пробиваться на исходные позиции.
Оставленный на высоте пулемёт, строча, прикрывал наше отступление. Было обговорено, что с наступлением темноты, эти солдаты пробьются к нам. Но, к сожалению, до этого всего вообще не дошло. Отступление шло успешно только до опушки леса. Когда мы хотели покинуть лес, нас встретили огнём три американских танка. Один фельдфебель, имеющий опыт борьбы с танками, подбил один из этих трёх машин. Двое оставшихся включили задний ход, непрерывно обстреливая при этом нас. Я был ранен осколком снаряда в левое бедро над коленом. Я не мог больше передвигаться и закричал: "назад в лес!"
Меня быстро перевязали. Мы решили остаться в лесу и попробовать пробиться к нашим, под прикрытием темноты.
Американцы больше не преследовали нас, так попали под огонь нашей артиллерии.
Нам ничего большего не оставалось, как только ждать темноты. Я надеялся, что камрады пробьются в темноте к нашим . А меня санитары смогут забрать после того, как обстановка немного успокоится. Я спрятался под низко висящими ветками ели. Но моим планам не суждено было сбыться.
Ель, под которой я спрятался, была очень густой, меня было почти не видно. Между тем я наблюдал, как американцы рассыпались и прочёсывали лесок. Они нашли командира 9. роты, который был ранен в живот. Его отправили на маленьком грузовике в санчасть, где он тут же был оперирован. Позже в плену я встретил его, он был спасён. Так бывает на войне: Если не повезёт, ранение в живот обычно приводит к мученической смерти.
Этим временем американцы продвинулись вперёд, и боязливо обыскивали каждый куст. Они заметили и моё укрытие. Я успел ещё своевременно зарыть в песок свой пистолет и список личного состава моей роты. Хотя о последнем, я сегодня сожалею.
На том месте, где я ещё утром брал в плен американцев, я теперь сам попал в американский плен.
+++++++
Через некоторое время, меня отправили в лагерь для военнопленных.
Американским начальником лагеря был один сержант, еврей, эмигрировавший перед войной из города Падерборн, в США. Было известно, что раньше он имел более высокое звание… Его, из офицера превратили в сержанта… За что его разжаловали, осталось для нас тайной.
С немецкой стороны мы были подчинены полковнику Экштайну.
При построениях этот полковник должен был докладывать американскому сержанту полночисленность состава пленных. Снисходительно притрагиваясь к козырьку сержант приветствовал нас. При утренней раздаче еды он постоянно замечал: "Смотрите, лучше, чем у Гитлера"
Утром нам выдавали одну чашку кофе, одну чайную ложечку мармелада и одну шайбу белого хлеба. На обед выдавали одну поварёшку супа, а на ужин одну чашку кофе, одну шайбу хлеба и одну чайную ложечку корнетбиффа.
Если люди грелись, возле костра, этот сержант подкрадывался сзади, и толкал кого-нибудь в огонь, если мы при этом становились в угрожающую позу, он исчезал так же тихо, как и подкрадывался. Особенно он обходил стороной нас - молодых офицеров.
Однажды он начал грозить нам отправкой в шахты Южной Африки или даже выдачей нас в руки советских комиссаров, почему он грозил нам этим? Что случилось?
С нами в лагере был маленький круглый немецкий майор. Он выдавал себя за австрийца. Его поведение, как офицера немецкой армии, не могло быть положительным примером для других. Перед американцами он просто пресмыкался. Мы видели в нём мелкого подлизу и прохвоста. Он открыто высказывался против всего того, что нам немцам было священно. Он вёл себя просто отвратительно. А когда мы ещё узнали, что он был членом партии NSDAP и имел ранг СА-штандартенфюрера, он стал для нас красным полотнищем… Мы решили утопить его в туалете. Кто-то, донёс это начальнику лагеря. Поэтому и были эти угрозы с его стороны.
В одно прекрасное утро привезли новых. Обходя, их, наш начальник сержант, остановился у одного солдата, долго оглядывал его и потом сказал: "Ты не узнаёшь меня больше? Мы ведь с тобой в Падерборне ходили в одну школу. Я твой одноклассник Юда Хирш. Мы эмигрировали в США. Заходи после проверки ко мне в мою палатку."
После этот новый рассказал нам, что он хотел его уговорить стать его доносчиком, обещая ему при этом всяческие поблажки. Но наш камрад отказался служить ему и вместо поблажек получал нажим.
Шпионство, конечно, всё равно имело место, для этого эта тварь использовала простых солдат, издеваясь над ними, посылая их на изнурительные работы, при плохом пропитании… Среди этих людей он находил свои жертвы… Особенно, в тёмное время, они подкрадывались к нашей палатке и подслушивали наши разговоры и потом за кусок хлеба докладывали ему. Колаборационисты существуют везде и всегда. Плата Иуды для них была, более здоровое пузо и более лучшее место для ночлежек. Мне при этом вспомнилась поговорка:"Я люблю продажу, но не продавшихся" - из воспоминаний немецкого лейтенанта У.Булгрина.
1. Лейтенант Булгрин (в 1941-м)
"Моя часть из Дании, которая участвовала теперь в боях во Франции, против американцев, понесла тяжёлые человеческие потери, такие, что в принципе её пришлось организовывать по новой.
В оборонительных боях, против продвигающихся вперёд американцев, я со своей 10. ротой 768-го пехотного полка был послан на оборону города Метц. Мы расположились в "форте Кронпринц", в старых укреплениях кайзеровских времён, западнее города. Из этого укрепления мы делали боевые вылазки против американцев. При этом нам часто удавалось брать некоторых из них в плен. При допросах я установил, что они были дезинформированы своей пропагандой, они очень удивлялись, что мы обращались с ними по-человечески. Они довольно охотно давали показания. Если среди них были офицеры, снявшие с себя знаки опознания, то их обычно выдавали собственные камрады.
Несколько недель подряд я был подчинён коменданту крепости носителю Рыцарского креста Вейену, который бессовестным образом использовал моё подразделение. Его люди несли неприхотливую службу, а меня с моим подразделением он постоянно отправляя на передние линии. Когда я заявил протест против таких порядков, он пригрозил отдать меня под трибунал.
Моё подозрение, что моё подразделение играет роль жертвы, нашло подтверждение в том, что я ещё чаще стал получать щепетильные задания. Несмотря на то, что мои камрады не возмущались этим отношением к нам, я был очень недоволен этим.
Наши потери были сравнительно не велики, не смотря на то, что американцы постоянно пытались проникнуть в наши боевые сооружения и постоянно, даже ночью обстреливали нас артиллерией. Но крепость была очень солидно построена, при прямых попаданиях стены только слегка вздрагивали.
Моя ротная канцелярия и хозчасть находились в центре города Метц. Оттуда мы получали ночью наш провиант и прочие необходимые снабжения.
+++++++
Мой хауптфельдфебель был очень корректным старшиной и был всегда пунктуален во всех своих действиях, несмотря на то, что ему часто приходилось самому принимать важные решения. В мои обязанности входил контроль и за его действиями. При проведённых мною инспекциях не было обнаружено, каких либо военных недостатков. Но в его писарской комнате я обнаружил три ящика с вещами, которые не являлись принадлежностями нашей роты.
Я обратил на них своё внимание. На мой вопрос старшине, кому принадлежат эти ящики, было названо имя одного оберфельдфебеля из нашей роты.
Я приказал вскрыть эти ящики. К моему удивлению, в них были гражданские вещи. Откуда они? Мне доложили, что пресловутый оберфельдфебель забрал эти вещи, из покинутых их жителями, домов. Он их своровал. Эти ящики он хотел отправить на свой домашний адрес. Я был до ужаса раздражён. Как часто мы вдалбливали солдатам, что нельзя присваивать покинутое имущество. При несоблюдении этих правил, грозили очень жесткие наказания. Я приказал тут же доставить ко мне этого солдата. Он должен дать мне объяснение о происшедшем. Не получив логических объяснений, а он наверняка не мог бы мне их дать, я изъявил желание отдать его под военный трибунал. Эти мои слова, видно ему передали, он знал, что его ожидает, и он удрал и сдался в плен американцам.
+++++++
Наша канцелярия находилась напротив виноградника на склоне горы. Я не устоял и расположился под кустами и ел с большим аппетитом. Это был красный сорт винограда с прекрасным вкусом. Наевшись до отказа этим лакомством, мы с наступлением темноты отправились назад к фронтовым сооружениям. Там ничего нового не произошло. Время от времени прилетали бомбардировщики и сбрасывали на крепость бомбы, но толстый слой земли, лежащий над нашими бункерами, только слегка вздрагивал. Вреда бомбы натворить не могли. Кроме этого американцы были очень осторожны при сбрасывании бомб, так как американские солдаты уже частично находились в наших окопах. Мы были разделены только через один проход. Чтобы не быть застанными врасплох мы время от времени стреляли в это проход. Кроме этого мы установили там сторожевые посты, задание которых было ко всему прислушиваться. Я отправил два человека на такой пост наблюдения в один из казематов на таком критическом переходе немецких линий к американским.
Ночь начался дождь, он постоянно стучал по железной облицовке амбразуры. Этот постоянный шум настолько перенапряг слух этих двух солдат, что им показалось, американцы идут. Один из них бросил противопехотную гранату через амбразуру… и недобросил… Граната скатилась назад и взорвалась внутри каземата, где стояли на посту эти двое. Окровавленные пришли они ко мне и доложили о своей несуразице. Я отправил их в санчасть. Опять у меня стало на два человека меньше. Этих двух верхнеселезцев я больше никогда не встречал.
Комендант крепости Вайен, отказал моему подразделению в передышке от передовых линий, поэтому я обратился с этой просьбой к моему непосредственному начальнику, к командиру батальона. Он удовлетворил мой просьбу. Нас отправили на отдых в место Воллмаринген. Мою роту поместили в замке Воллмаринген.
+++++++
Мы всю ночь напролёт ехали в сторону Нанси. К утру видно нас заметили Американцы. Они выпустили по нам большое количество пулемётных очередей, которые к нашему счастью, не наделали вреда.
На одни сутки, нас поместили, в какой то сарай. Солдаты пытались обустроится, мне же, было приказано отправится, с моими взводными командирами, на одно место встречи, где мы получим сводку о нашем новом месте предполагаемых боёв.
Наше задание было оговорено на основе карт. После этого нам дали возможность осмотреть всё это с одной высоты. По дороге туда мы встретили командирующего генерала. Я сделал ему доклад и доложил ему о задании, полученном мною, для моей роты. Генерал сказал мне: "Если вы сумеете взять высоту, то в награду за это я отправлю вас опять в тыл. Желаю счастья в завтрашнем бою."
С этими словами генерал разрешил нам удалиться для дальнейшего осмотра местности.
Мы отправились на колокольню деревенской церкви. Мы осмотрели окружность и сделали пометки в своих картах. Мы распределили места ударов для каждого взвода.
После этого мы отправились к нашим солдатам. Все унтерфюреры пришли ко мне, и обговорил с ними нашу задачу. Я приказал не брать с собой ничего кроме оружия и как можно больше боеприпасов, для того чтобы иметь возможность, как можно скорее продвигаться вперёд. Даже противогазы я приказал не брать с собой. Но зато я приказал даже карманы набить патронами. Пулемётчикам я приказал взять с собой двойное количество лент. Потом я объяснил солдатам, почему я отдаю такие странные приказы. Обещание генерала… если мы займем высоту, то в награду мы можем отправиться опять в тыл. Мы отправимся в сторону высоты в тёмное время, и снаряжение пехотинцы может выдать нас при передвижении бегом своим шумом. Я приказал выдать солдатам питание и сказал им, чтобы они одну маленькую часть еды взяли с собой в карманах. И я отправил их спать.
+++++++
В четыре часа по утру, мы направились в сторону высоты. Мы продвигались бесшумно и укрывались за каждым бугром и кустом. Мы вышли на исходные позиции, сверили часы и отправились дальше вплотную к окопам противника. Нам удалось без обнаружения подойти вплотную к врагу. Другие роты, которые отправились в марш в полном снаряжении, были услышаны американцами и получили ярый артиллерийский обстрел. Там были первые потери состава. Время наступления было назначено на десять минут седьмого. В шесть часов наша артиллерия провела артподготовку по передовым рядам противника. Через десять минут огонь перевели вглубь… и мы ринулись на высоту с громкими криками ура.
На бегу мои три пулемётчика непрерывно строчили по американским окопам.
Ничто не шевелилось, никто не встретил нас встречным огнём. На нашем участке мы просто застали американцев в полный расплох. Мы прыгнули в их окопы так быстро, что они не оказали никакого сопротивления. Мы обыскали их бункеры. С поднятыми руками американцы сдались. Мы забрали у них оружие и запёрли их в их бункерах. С перепуга они даже предлагали нам свой шоколад.
После того, как мы их заперли, мы ринулись в лес, который находился на вершине высоты. Нам было приказано занять эту высоту и удерживать её. Я приказал окопаться. Мои три пулемёта я распределил на довольно большом расстоянии друг от друга. Стрелки заполнили промежутки между ними.
Вдали я заметил палаточный городок и большое скопление боевого материала. Чтобы уничтожить этот бастион, я приказал обстрелять его (к сожалению в плену я узнал что это была медсанчасть). Одновременно я приказал сообщить об этом скоплении командиру батальона и попросил обстрелять это место из артиллерии.
++++++++
Удерживать самому высоту мне показалось не целесообразным. Наши соседние роты застряли в заградогне противника. Таким образом, я опасался попасть в окружение американцев.
Когда после пополудни вернулся мой посланец к командиру батальона, он рассказал мне, что мои опасения уже подтвердились и американцы уже оперируют в нашем тылу. Чтобы не попасть в плен, мне не осталось ничего другого, кроме как отдать приказ пробиваться назад. Один пулемёт я оставил на высоте для нашего прикрытия, а всей роте приказал этапами пробиваться на исходные позиции.
Оставленный на высоте пулемёт, строча, прикрывал наше отступление. Было обговорено, что с наступлением темноты, эти солдаты пробьются к нам. Но, к сожалению, до этого всего вообще не дошло. Отступление шло успешно только до опушки леса. Когда мы хотели покинуть лес, нас встретили огнём три американских танка. Один фельдфебель, имеющий опыт борьбы с танками, подбил один из этих трёх машин. Двое оставшихся включили задний ход, непрерывно обстреливая при этом нас. Я был ранен осколком снаряда в левое бедро над коленом. Я не мог больше передвигаться и закричал: "назад в лес!"
Меня быстро перевязали. Мы решили остаться в лесу и попробовать пробиться к нашим, под прикрытием темноты.
Американцы больше не преследовали нас, так попали под огонь нашей артиллерии.
Нам ничего большего не оставалось, как только ждать темноты. Я надеялся, что камрады пробьются в темноте к нашим . А меня санитары смогут забрать после того, как обстановка немного успокоится. Я спрятался под низко висящими ветками ели. Но моим планам не суждено было сбыться.
Ель, под которой я спрятался, была очень густой, меня было почти не видно. Между тем я наблюдал, как американцы рассыпались и прочёсывали лесок. Они нашли командира 9. роты, который был ранен в живот. Его отправили на маленьком грузовике в санчасть, где он тут же был оперирован. Позже в плену я встретил его, он был спасён. Так бывает на войне: Если не повезёт, ранение в живот обычно приводит к мученической смерти.
Этим временем американцы продвинулись вперёд, и боязливо обыскивали каждый куст. Они заметили и моё укрытие. Я успел ещё своевременно зарыть в песок свой пистолет и список личного состава моей роты. Хотя о последнем, я сегодня сожалею.
На том месте, где я ещё утром брал в плен американцев, я теперь сам попал в американский плен.
+++++++
Через некоторое время, меня отправили в лагерь для военнопленных.
Американским начальником лагеря был один сержант, еврей, эмигрировавший перед войной из города Падерборн, в США. Было известно, что раньше он имел более высокое звание… Его, из офицера превратили в сержанта… За что его разжаловали, осталось для нас тайной.
С немецкой стороны мы были подчинены полковнику Экштайну.
При построениях этот полковник должен был докладывать американскому сержанту полночисленность состава пленных. Снисходительно притрагиваясь к козырьку сержант приветствовал нас. При утренней раздаче еды он постоянно замечал: "Смотрите, лучше, чем у Гитлера"
Утром нам выдавали одну чашку кофе, одну чайную ложечку мармелада и одну шайбу белого хлеба. На обед выдавали одну поварёшку супа, а на ужин одну чашку кофе, одну шайбу хлеба и одну чайную ложечку корнетбиффа.
Если люди грелись, возле костра, этот сержант подкрадывался сзади, и толкал кого-нибудь в огонь, если мы при этом становились в угрожающую позу, он исчезал так же тихо, как и подкрадывался. Особенно он обходил стороной нас - молодых офицеров.
Однажды он начал грозить нам отправкой в шахты Южной Африки или даже выдачей нас в руки советских комиссаров, почему он грозил нам этим? Что случилось?
С нами в лагере был маленький круглый немецкий майор. Он выдавал себя за австрийца. Его поведение, как офицера немецкой армии, не могло быть положительным примером для других. Перед американцами он просто пресмыкался. Мы видели в нём мелкого подлизу и прохвоста. Он открыто высказывался против всего того, что нам немцам было священно. Он вёл себя просто отвратительно. А когда мы ещё узнали, что он был членом партии NSDAP и имел ранг СА-штандартенфюрера, он стал для нас красным полотнищем… Мы решили утопить его в туалете. Кто-то, донёс это начальнику лагеря. Поэтому и были эти угрозы с его стороны.
В одно прекрасное утро привезли новых. Обходя, их, наш начальник сержант, остановился у одного солдата, долго оглядывал его и потом сказал: "Ты не узнаёшь меня больше? Мы ведь с тобой в Падерборне ходили в одну школу. Я твой одноклассник Юда Хирш. Мы эмигрировали в США. Заходи после проверки ко мне в мою палатку."
После этот новый рассказал нам, что он хотел его уговорить стать его доносчиком, обещая ему при этом всяческие поблажки. Но наш камрад отказался служить ему и вместо поблажек получал нажим.
Шпионство, конечно, всё равно имело место, для этого эта тварь использовала простых солдат, издеваясь над ними, посылая их на изнурительные работы, при плохом пропитании… Среди этих людей он находил свои жертвы… Особенно, в тёмное время, они подкрадывались к нашей палатке и подслушивали наши разговоры и потом за кусок хлеба докладывали ему. Колаборационисты существуют везде и всегда. Плата Иуды для них была, более здоровое пузо и более лучшее место для ночлежек. Мне при этом вспомнилась поговорка:"Я люблю продажу, но не продавшихся" - из воспоминаний немецкого лейтенанта У.Булгрина.
1. Лейтенант Булгрин (в 1941-м)
