|
|
Пишет oper_1974 (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} oper_1974)@ 2013-06-26 20:01:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Знамена над Рейхстагом. Берлин, май 1945 г.
"В середине дня 2 мая в центре Берлина наступила тишина. Гарнизон фашистских войск капитулировал.
В рейхстаг валом повалил народ... Приходили пешком, приезжали на лошадях и автомашинах представители всех родов войск. Всем хотелось посмотреть рейхстаг, расписаться на его стенах. Многие фотографировались на фоне фашистской цитадели, многие приносили с собой красные флаги и флажки и укрепляли их по всему зданию. Приехали корреспонденты и фоторепортеры дивизионных, армейских, фронтовых и даже центральных газет.
Пошли расспросы, записи... Встретит какой-нибудь корреспондент солдата, отведет его в тихий уголок и давай писать по горячим следам боев. Другой уведет офицера, третий - сержанта, так по тихим уголкам “разобрали” не только мой батальон, а и другие, принимавшие участие в штурме. Пошла путаница...
Доходило до того, что в одной и той же газете о водружении Знамени Победы писалось по-разному. И таких противоречивых высказываний можно привести сотни.
Через 12 лет после войны, во время одного выступления, ко мне подошел капитан запаса Федоров из 47-й армии и категорично заявил: “Знамя Победы водрузили я и старший сержант Михаил Исаков, вот газета... смотрите”.
Он развернул газету, в ней снимок. На крыше рейхстага на фронтоне парадного подъезда развевается знамя, его держит Федоров, рядом старший сержант с автоматом. Под фотоснимком написано: “Капитан Федоров и старший сержант Исаков водружают знамя над рейхстагом”.
Рассматривая газету, я был в недоумении, а Федоров стал пояснять: “8 мая командование направило группу лучших воинов с корреспондентом армейской газеты на экскурсию в Берлин - посмотреть фашистскую столицу и рейхстаг. Мы вечером 8 мая водрузили Знамя, а 9-го кончилась война. Советский народ праздновал Победу. На меня и Исакова были написаны наградные листы на присвоение звания Героя Советского Союза, но Героев не дали. Наградили за Берлинскую операцию орденами Красного Знамени.
Но ничего,- продолжал Федоров,- я своего добьюсь... Вашего Егорова и Кантарию выведу на чистую воду. Это в угоду Сталину подсунули грузина... Сейчас культ личности осудили. Можно писать. Добьюсь!” - подытожил капитан запаса. И многие действительно стали писать, добиваться!
++++++++++++
На самом деле все обстояло так....Водружение Знамени Победы складывалось как бы из трех этапов. Прежде всего необходимо было ворваться в рейхстаг и овладеть им (хотя бы частично). Дальше: во взятом уже рейхстаге добраться по лестнице на верхние этажи, затем в чердачные помещения и на крышу. Там установить Знамя. И, наконец, отбить фашистские контратаки.
Поэтому мне кажется вполне логичным, что честь во взятии рейхстага, в его удержании, в создании благоприятных условий для водружения знамени принадлежит солдатам, сержантам и офицерам трех батальонов во главе с их командирами. Именно поэтому Военный совет 1-го Белорусского фронта принял решение ходатайствовать о присвоении звании Героя Советского Союза трем командирам батальонов и двум разведчикам. Как я уже писал. Указ о нашем награждении вышел ровно через год после окончания войны. Первоначально же участники штурма рейхстага были награждены орденами Красного Знамени.
++++++++++++++
Поднимаю батальон. Иду в темень, под зарево. Справа, совсем близко, застрочил пулемет. Куда он стреляет - не пойму. В цепи кто-то застонал. Батальон залег. Ночная атака успеха не имела.
Я вернулся в здание, на свой НП. Не прошло и пяти минут, как из полка поступил новый запрос:
- Вышел, что ли, к рейхстагу? Когда выйдешь? Ведь рейхстаг, Неустроев, от тебя близко, совсем рядом...
Взвилась серия красных ракет - сигнал атаки. Роты с криком “ура” бросились вперед. Но не успели пробежать и пятидесяти метров, как противник обрушил на нас сотни тяжелых мин и снарядов. Наше “ура” потонуло в грохоте. И вторая атака так же, как и первая, захлебнулась.
В середине дня, часов в тринадцать, была предпринята еще одна, третья по счету, атака, также успеха не имевшая... После нее батальон оказался в исключительно тяжелой обстановке: вторая стрелковая рота младшего лейтенанта Антонова и третья рота лейтенанта Ищука поднялись в атаку не одновременно, личный состав рот мелкими группами и в одиночку устремился к парадному подъезду рейхстага.
Кое-кто уже подбегал к зданию, и казалось, что вот-вот роты ворвутся в рейхстаг. Противник усилил ружейно-пулеметный огонь и тут же открыл огонь иу артиллерии и минометов. Площадь утонула в разрывах снарядов и мин, казалось, что земля и небо перемешались в каком-то страшном аду. Минут через двадцать противник огонь прекратил: в воздухе пороховая гарь, от которой спирало дыхание и першило в горле.
Около трех часов дня ко мне на наблюдательный пункт снова пришел Зинченко и сообщил: “Есть приказ маршала Жукова, в котором объявляется благодарность войскам, водрузившим Знамя Победы, в том числе всем бойцам, сержантам и офицерам, генералам 171-й и 150-й стрелковых дивизий. В письменном виде приказ маршала Жукова в войска 1-го Белорусского фронта, очевидно, поступит завтра”,- смущенно закончил полковник.
Я спросил командира полка: “Рейхстаг не взят, знамя не водружено, а благодарность уже объявили?” “Так выходит, товарищ комбат,- в задумчивости ответил Зинченко и тут же спросил меня.- А может быть, кто-нибудь из наших все-таки вошел в рейхстаг? Может быть, ты через разрывы снарядов и мин не заметил, что происходило на ступеньках парадного подъезда?”
++++++++++++++
Выполняя приказ старшего командования, из батальонов Якова Логвиненко, Василия Давыдова, а также из 171-й дивизии Константина Самсонова стали с флажками направлять одиночек-добровольцев, храбрейших людей, к рейхстагу с задачей установить флажок на колонне парадного подъезда, или на фасадной стене, или на углу здания рейхстага, где угодно, лишь бы на рейхстаге!
Из разных батальонов в разное время побежали с флажками люди к рейхстагу и... Никто из них до цели не добежал, погибли. Из моего батальона был направлен Петр Николаевич Пятницкий, который также погиб, не достигнув колонн парадного подъезда.
Противник из рейхстага и справа, из Кроль-оперы, продолжал хлестать свинцом. Стало ясно, что направлять добровольцев с флажками к рейхстагу бессмысленно. Кроме того, фашисты открыли огонь из артиллерии и тяжелых минометов, но их снаряды с воем пролетали над нами и рвались где-то позади, в районе моста Мольтке, через который командование срочно перебрасывало к нам для усиления последующих атак танки, артиллерию и гвардейские минометы “катюши”.
Все подвалы угловой части “дома Гиммлера” заняли незнакомые мне офицеры — артиллеристы, танкисты. Они устанавливали стереотрубы, налаживали связь по телефону и рациям. Подвалы походили на муравейник. Кого там только не было! И корреспонденты, и кинооператоры, даже какие-то представители из самой Москвы.
Наступил вечер. Зинченко по телефону приказал:
- Через пятнадцать минут атака. Жду доклада из рейхстага.
+++++++++++++++
Перед атакой, как я уже упоминал, по инициативе коммунистов и комсомольцев в батальоне приготовили красные флаги различной величины и формы. И теперь десятки красных флажков развернулись по всей атакующей цепи. Каждому хотелось, чтобы именно его солдатский флажок первым оказался в фашистском рейхстаге. Это был массовый героизм, и не было в мире такой силы, которая смогла бы остановить советских воинов на пути к победе.
Мой заместитель по политчасти лейтенант Берест вместе с Антоновым увлекли за собой вторую роту, которая с утра лежала на площади, прижатая к земле плотным огнем противника. Капитан Ярунов, мой заместитель по строевой части, вместе со Съяновым ведут в атаку 1-ю роту. Лейтенант Ищук выскочил из воронки, повернулся к своей 3-й роте и с криком “За Родину! Вперед!” устремился к парадному подъезду.
Двенадцать станковых пулеметов роты старшего лейтенанта Жаркова с флангов поддерживали стрелковые роты огнем. Жарков сам лежал за пулеметом, но вскоре его тяжело ранило, и роту возглавил лейтенант Герасимов. В цепи штурмующих находилась и группа капитана Макова.
Это была последняя атака батальона в суровой четырехлетней войне. Последняя!!!
Как я узнал позже, в это же время справа к рейхстагу бежали бойцы батальона капитана Василия Давыдова, слева - батальона старшего лейтенанта Константина Самсонова из 171-й стрелковой дивизии.
Наши роты в рейхстаге с боями продвигались вперед. Противник обрушил пулеметный и автоматный огонь не только на атакующих, но и на те многочисленные комнаты и длинные коридоры, в которые еще не вошли наши солдаты. Это был огонь обреченных, потерявших рассудок людей, от которого мы, впрочем, не несли особых потерь. Удар же наших подразделений был мощным и организованным, и враг, не выдержав такого стремительного натиска, стал отступать. Мы занимали одну за другой комнаты, коридоры и залы.
Наконец слышу долгожданный звонок. Из рейхстага докладывал мой начальник штаба: “Новый наблюдательный пункт батальона готов, роты и отдельные штурмовые группы ведут бой в глубине рейхстага, но бой утихает: темно, вести бой дальше нельзя, можно перестрелять своих. Слышны только отдельные очереди и иногда разрывы гранат”.
++++++++++++++++++
Около двенадцати часов ночи (время берлинское) в рейхстаг пришел полковник Зинченко. Я обрадовался его приходу.
- Капитан Неустроев, доложите обстановку...
Полковника интересовало знамя. Я пытался ему объяснить, что знамен много... Флаг Пятницкого установил Петр Щербина на колонне парадного подъезда, флаг первой роты Ярунов приказал выставить в окне. выходящем на Королевскую площадь. Флаг третьей роты... Одним словом, я доложил, что флажки ротные, взводные и отделений установлены в расположении их позиций.
- Не то ты говоришь, товарищ комбат! - резко оборвал меня Зинченко. - Я спрашиваю: где знамя Военного совета армии под номером пять? Я же приказывал начальнику разведки полка капитану Кондрашову, чтобы знамя шло в атаку с первой ротой! - возмущался полковник.
Стали выяснять, расспрашивать, оказалось, что... знамя в штабе полка, в “доме Гиммлера”.
Зинченко позвонил по телефону начальнику штаба майору Казакову и приказал:
- Организуйте немедленно доставку знамени Военного совета в рейхстаг! Направьте его с проверенными, надежными солдатами из взвода разведки.
Вскоре в вестибюль вбежали два наших разведчика - сержант Егоров и младший сержант Кантария. Они развернули алое полотнище. Ему суждено было стать Знаменем Победы!
Командир полка перед Егоровым и Кантарией поставил задачу:
- Немедленно на крышу рейхстага! Где-то на высоком месте, чтобы было видно издалека, установите знамя! Да прикрепите его покрепче, чтоб не оторвало ветром.
+++++++++++++++
После двух или трех часов ночи на 1 мая через парадный подъезд в цитадель фашизма стали входить все новые и новые подразделения. Шли пехотинцы, артиллеристы, танкисты почти из всех частей 79-го стрелкового корпуса. И всем, понятно, хотелось водрузить свой флаг над рейхстагом.
Я считал, что для обороны здания и отражения возможных контратак нужно оставить здесь один полк или боеспособный батальон. Доложил по телефону свои соображения полковнику Зинченко. Не прошло и часа, как, очевидно, по приказу командира корпуса из рейхстага были выведены все подразделения, кроме моего батальона.
Разведчики выполнили задание и хотели уже возвращаться в штаб батальона, когда в стене первого этажа обнаружили дверь. Открыв ее, увидели широкую мраморную лестницу с массивными чугунными перилами. Осторожно стали спускаться. Первым шел Новиков, он освещал дорогу карманным фонариком. Кругом стояла мертвая тишина, в ней гулко отдавался стук солдатских сапог.
Миновав несколько лестничных площадок и проникнув глубоко с подземелье, бойцы очутились в большом зале с железобетонным полом и такими же стенами. Не успели они пройти и десяти шагов, как застрочил пулемет. Пятерых разведчиков убило, трое успели скрыться за поворотом лестничной площадки. Новиков чудом остался жив. С двумя солдатами, еле переводя дух, он прибежал в штаб батальона и рассказал о происшедшем.
Требовалось немедленно собрать данные о противнике. В одной из комнат рейхстага еще с вечера находились взятые в плен гитлеровцы. Мы не смогли отправить их в тыл, так как не имели времени и лишних людей для сопровождения.
Ко мне привели обер-лейтенанта. Гитлеровец сообщил, что подземелье большое и сложное, со всевозможными лабиринтами, туннелями и переходами и в нем размещены основные силы гарнизона, более тысячи человек, во главе с генерал-лейтенантом от инфантерии - комендантом рейхстага. В складах большие запасы продовольствия, боеприпасов и воды.
Возможно, обер-лейтенант сильно преувеличивал, но, если верить ему, противник обладал серьезным численным превосходством. Наши силы были в несколько раз меньше. Однако совершенно ясно было одно: в подвал пока не забираться, держать оборону наверху, в зале, контролировать все коридоры и блокировать подземелье. Я отдал распоряжение...
+++++++++++++++
Огонь артиллерии врага продолжался. Вскоре фашисты перешли в контратаку на подразделения 674-го и 380-го стрелковых полков, оборонявшихся на внешней стороне здания.
Вдруг где-то в глубинах рейхстага раздался взрыв. За ним второй, третий. Контратака!
В помещении все чаще рвались фаустпатроны. Но едва фашисты показывались в коридорах, бойцы открывали огонь, и те, оставляя убитых, отступали в подвалы.
За стенами здания не умолкала канонада - шел бой...
Там ценою больших потерь фашистам удалось подойти близко к Кроль-опере. Это здание находилось от нас справа, в тылу. Таким образом, мы были отрезаны от штаба полка, блокированы, но тогда еще не знали, что в течение суток никто не сможет к нам пробиться.
Часам к одиннадцати дня гитлеровцы снова пошли на прорыв. Они стремились, невзирая ни на что, вырваться из подземелья. В трех-четырех местах им удалось потеснить нас, и в эту брешь на первый этаж хлынули солдаты и офицеры противника.
Фашистскому гарнизону терять было нечего - они шли напролом, решив любой ценой выбить нас из рейхстага.
Мы сдерживали их напор и делали отчаянные попытки потушить пожар. Огонь охватил уже второй этаж. Батальон оказался в исключительно тяжелом положении. Связи с соседними подразделениями у нас не было. Что с батальонами Давыдова и Самсонова, я не знал. В это время восстановили связь, позвонил командир полка и с тревогой спросил: “Что у тебя делается?.. Я вижу, что через купол и все окна валит густой черный дым”. Я ответил, что бушует сильный пожар. Горит все - даже люди...
Полковник приказал оставить рейхстаг, а когда кончится пожар, снова атаковать и восстановить положение. Выполняя приказ, я сделал безуспешную попытку мелкими группами вывести людей из здания. Фашисты близко подошли к Кроль-опере и открыли ураганный огонь по парадному подъезду. Батальон оказался в “мешке” - с фронта надвигается пламя пожара, а выход закрыт!
++++++++++++
До позднего вечера 1 мая в горящем рейхстаге шел бой. Только в ночь на 2 мая нам удалось ротой под командованием капитана Ярунова обойтии атаковать фашистов с тыла. Гитлеровцы не выдержали удара и скрылись в подземелье. Но положение наше оставалось тяжелым. Люди были крайне изнурены. На многих болтались обгоревшие лохмотья. У большинства солдат руки и лица покрылись ожогами. Ко всему прочему нас мучила жажда, кончались боеприпасы...
И вдруг противник прекратил огонь. Мы насторожились.
Вскоре из-за угла лестницы, ведущей в подземелье, фашисты высунули белый флаг. Какое-то мгновенье мы смотрели на него, не веря своим глазам.
+++++++++++++
Гитлеровцы ставили условие, что станут вести переговоры только с генералом или по меньшей мере с полковником.
Раз немцы требовали офицера не ниже полковника,тогда мы нарядили лейтенанта Береста полковником. Шинель он сбросил, надел трофейную кожаную куртку.
Наша делегация для переговоров состояла из трех человек: Берест - в роли полковника, я - его адъютант и Прыгунов - переводчик.
Во время боя на мне поверх кителя была надета телогрейка. Она сильно обгорела, из дыр торчали клочья ваты. Но под телогрейкой сохранился почти новый, с капитанскими погонами китель. На груди несколько орденов. По внешнему виду я оказался для роли адъютанта вполне подходящим....
++++++++++++++
В седьмом часу утра из подвалов потянулись группы пленных солдат и офицеров, человек сто - сто двадцать. Бледные, с угрюмыми лицами, они медленно шагали, понурив головы. По количеству пленных можно было сделать вывод, что гарнизон рейхстага не имел и тысячи человек.
Возможно, часть гитлеровцев вышла через депутатский вход, о котором мы узнали только после боев, и укрылась в развалинах за рейхстагом, но это могли быть только одиночки. Я твердо убежден, что гарнизон рейхстага насчитывал примерно столько же людей, что и мой батальон.
Уточнить численность гарнизона, номерацию частей и подразделений после боев не удалось. Пленных из рейхстага я отправил через Королевскую площадь в “дом Гиммлера”, где находились наши работники контрразведки СМЕРШ. Конвоиров было десять человек во главе с сержантом; к сожалению, его фамилии я не помню.
При возвращении он доложил, что пленных в штаб полка не доставил. Перед “домом Гиммлера” вели большую колонну гитлеровских войск, и какой-то незнакомый полковник приказал ему присоединить пленных к его колонне. Таким образом, следы фашистов из рейхстага бесследно затерялись. Только по немецким архивам наши историки могут восстановить истину и точную численность оборонявшихся." - из воспоминаний командира 1-го стрелкового батальона 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии капитана С.А.Неустроева.
После войны капитан Неустроев продолжал службу в органах МВД на Урале.
"Тех, кто был доставлен на Колыму в качестве заключенных, тоже охраняли Герои Советского Союза. К чести оперуполномоченного Особого лагеря № 5 МВД СССР, известного как Берлаг, прославленного комбата, штурмовавшего рейхстаг, Степана Андреевича Неустроева, не сумевшего вписаться в систему охранно-карательных органов, через три месяца такой службы пришлось написать в 1948 году заявление об откомандировании в другое подразделение." - из статьи в газете "Магаданская правда".
С 1953 года подполковник С. А. Неустроев - в запасе. В 1953-1957 годах работал слесарем на Уральском электрохимическом комбинате. С 1957 года служил во внутренних войсках МВД СССР, охранял атомный завод в закрытом городе Новоуральск.
Фото 1-2: Каптиан Неустроев(крайний справа).
"В середине дня 2 мая в центре Берлина наступила тишина. Гарнизон фашистских войск капитулировал.
В рейхстаг валом повалил народ... Приходили пешком, приезжали на лошадях и автомашинах представители всех родов войск. Всем хотелось посмотреть рейхстаг, расписаться на его стенах. Многие фотографировались на фоне фашистской цитадели, многие приносили с собой красные флаги и флажки и укрепляли их по всему зданию. Приехали корреспонденты и фоторепортеры дивизионных, армейских, фронтовых и даже центральных газет.
Пошли расспросы, записи... Встретит какой-нибудь корреспондент солдата, отведет его в тихий уголок и давай писать по горячим следам боев. Другой уведет офицера, третий - сержанта, так по тихим уголкам “разобрали” не только мой батальон, а и другие, принимавшие участие в штурме. Пошла путаница...
Доходило до того, что в одной и той же газете о водружении Знамени Победы писалось по-разному. И таких противоречивых высказываний можно привести сотни.
Через 12 лет после войны, во время одного выступления, ко мне подошел капитан запаса Федоров из 47-й армии и категорично заявил: “Знамя Победы водрузили я и старший сержант Михаил Исаков, вот газета... смотрите”.
Он развернул газету, в ней снимок. На крыше рейхстага на фронтоне парадного подъезда развевается знамя, его держит Федоров, рядом старший сержант с автоматом. Под фотоснимком написано: “Капитан Федоров и старший сержант Исаков водружают знамя над рейхстагом”.
Рассматривая газету, я был в недоумении, а Федоров стал пояснять: “8 мая командование направило группу лучших воинов с корреспондентом армейской газеты на экскурсию в Берлин - посмотреть фашистскую столицу и рейхстаг. Мы вечером 8 мая водрузили Знамя, а 9-го кончилась война. Советский народ праздновал Победу. На меня и Исакова были написаны наградные листы на присвоение звания Героя Советского Союза, но Героев не дали. Наградили за Берлинскую операцию орденами Красного Знамени.
Но ничего,- продолжал Федоров,- я своего добьюсь... Вашего Егорова и Кантарию выведу на чистую воду. Это в угоду Сталину подсунули грузина... Сейчас культ личности осудили. Можно писать. Добьюсь!” - подытожил капитан запаса. И многие действительно стали писать, добиваться!
++++++++++++
На самом деле все обстояло так....Водружение Знамени Победы складывалось как бы из трех этапов. Прежде всего необходимо было ворваться в рейхстаг и овладеть им (хотя бы частично). Дальше: во взятом уже рейхстаге добраться по лестнице на верхние этажи, затем в чердачные помещения и на крышу. Там установить Знамя. И, наконец, отбить фашистские контратаки.
Поэтому мне кажется вполне логичным, что честь во взятии рейхстага, в его удержании, в создании благоприятных условий для водружения знамени принадлежит солдатам, сержантам и офицерам трех батальонов во главе с их командирами. Именно поэтому Военный совет 1-го Белорусского фронта принял решение ходатайствовать о присвоении звании Героя Советского Союза трем командирам батальонов и двум разведчикам. Как я уже писал. Указ о нашем награждении вышел ровно через год после окончания войны. Первоначально же участники штурма рейхстага были награждены орденами Красного Знамени.
++++++++++++++
Поднимаю батальон. Иду в темень, под зарево. Справа, совсем близко, застрочил пулемет. Куда он стреляет - не пойму. В цепи кто-то застонал. Батальон залег. Ночная атака успеха не имела.
Я вернулся в здание, на свой НП. Не прошло и пяти минут, как из полка поступил новый запрос:
- Вышел, что ли, к рейхстагу? Когда выйдешь? Ведь рейхстаг, Неустроев, от тебя близко, совсем рядом...
Взвилась серия красных ракет - сигнал атаки. Роты с криком “ура” бросились вперед. Но не успели пробежать и пятидесяти метров, как противник обрушил на нас сотни тяжелых мин и снарядов. Наше “ура” потонуло в грохоте. И вторая атака так же, как и первая, захлебнулась.
В середине дня, часов в тринадцать, была предпринята еще одна, третья по счету, атака, также успеха не имевшая... После нее батальон оказался в исключительно тяжелой обстановке: вторая стрелковая рота младшего лейтенанта Антонова и третья рота лейтенанта Ищука поднялись в атаку не одновременно, личный состав рот мелкими группами и в одиночку устремился к парадному подъезду рейхстага.
Кое-кто уже подбегал к зданию, и казалось, что вот-вот роты ворвутся в рейхстаг. Противник усилил ружейно-пулеметный огонь и тут же открыл огонь иу артиллерии и минометов. Площадь утонула в разрывах снарядов и мин, казалось, что земля и небо перемешались в каком-то страшном аду. Минут через двадцать противник огонь прекратил: в воздухе пороховая гарь, от которой спирало дыхание и першило в горле.
Около трех часов дня ко мне на наблюдательный пункт снова пришел Зинченко и сообщил: “Есть приказ маршала Жукова, в котором объявляется благодарность войскам, водрузившим Знамя Победы, в том числе всем бойцам, сержантам и офицерам, генералам 171-й и 150-й стрелковых дивизий. В письменном виде приказ маршала Жукова в войска 1-го Белорусского фронта, очевидно, поступит завтра”,- смущенно закончил полковник.
Я спросил командира полка: “Рейхстаг не взят, знамя не водружено, а благодарность уже объявили?” “Так выходит, товарищ комбат,- в задумчивости ответил Зинченко и тут же спросил меня.- А может быть, кто-нибудь из наших все-таки вошел в рейхстаг? Может быть, ты через разрывы снарядов и мин не заметил, что происходило на ступеньках парадного подъезда?”
++++++++++++++
Выполняя приказ старшего командования, из батальонов Якова Логвиненко, Василия Давыдова, а также из 171-й дивизии Константина Самсонова стали с флажками направлять одиночек-добровольцев, храбрейших людей, к рейхстагу с задачей установить флажок на колонне парадного подъезда, или на фасадной стене, или на углу здания рейхстага, где угодно, лишь бы на рейхстаге!
Из разных батальонов в разное время побежали с флажками люди к рейхстагу и... Никто из них до цели не добежал, погибли. Из моего батальона был направлен Петр Николаевич Пятницкий, который также погиб, не достигнув колонн парадного подъезда.
Противник из рейхстага и справа, из Кроль-оперы, продолжал хлестать свинцом. Стало ясно, что направлять добровольцев с флажками к рейхстагу бессмысленно. Кроме того, фашисты открыли огонь из артиллерии и тяжелых минометов, но их снаряды с воем пролетали над нами и рвались где-то позади, в районе моста Мольтке, через который командование срочно перебрасывало к нам для усиления последующих атак танки, артиллерию и гвардейские минометы “катюши”.
Все подвалы угловой части “дома Гиммлера” заняли незнакомые мне офицеры — артиллеристы, танкисты. Они устанавливали стереотрубы, налаживали связь по телефону и рациям. Подвалы походили на муравейник. Кого там только не было! И корреспонденты, и кинооператоры, даже какие-то представители из самой Москвы.
Наступил вечер. Зинченко по телефону приказал:
- Через пятнадцать минут атака. Жду доклада из рейхстага.
+++++++++++++++
Перед атакой, как я уже упоминал, по инициативе коммунистов и комсомольцев в батальоне приготовили красные флаги различной величины и формы. И теперь десятки красных флажков развернулись по всей атакующей цепи. Каждому хотелось, чтобы именно его солдатский флажок первым оказался в фашистском рейхстаге. Это был массовый героизм, и не было в мире такой силы, которая смогла бы остановить советских воинов на пути к победе.
Мой заместитель по политчасти лейтенант Берест вместе с Антоновым увлекли за собой вторую роту, которая с утра лежала на площади, прижатая к земле плотным огнем противника. Капитан Ярунов, мой заместитель по строевой части, вместе со Съяновым ведут в атаку 1-ю роту. Лейтенант Ищук выскочил из воронки, повернулся к своей 3-й роте и с криком “За Родину! Вперед!” устремился к парадному подъезду.
Двенадцать станковых пулеметов роты старшего лейтенанта Жаркова с флангов поддерживали стрелковые роты огнем. Жарков сам лежал за пулеметом, но вскоре его тяжело ранило, и роту возглавил лейтенант Герасимов. В цепи штурмующих находилась и группа капитана Макова.
Это была последняя атака батальона в суровой четырехлетней войне. Последняя!!!
Как я узнал позже, в это же время справа к рейхстагу бежали бойцы батальона капитана Василия Давыдова, слева - батальона старшего лейтенанта Константина Самсонова из 171-й стрелковой дивизии.
Наши роты в рейхстаге с боями продвигались вперед. Противник обрушил пулеметный и автоматный огонь не только на атакующих, но и на те многочисленные комнаты и длинные коридоры, в которые еще не вошли наши солдаты. Это был огонь обреченных, потерявших рассудок людей, от которого мы, впрочем, не несли особых потерь. Удар же наших подразделений был мощным и организованным, и враг, не выдержав такого стремительного натиска, стал отступать. Мы занимали одну за другой комнаты, коридоры и залы.
Наконец слышу долгожданный звонок. Из рейхстага докладывал мой начальник штаба: “Новый наблюдательный пункт батальона готов, роты и отдельные штурмовые группы ведут бой в глубине рейхстага, но бой утихает: темно, вести бой дальше нельзя, можно перестрелять своих. Слышны только отдельные очереди и иногда разрывы гранат”.
++++++++++++++++++
Около двенадцати часов ночи (время берлинское) в рейхстаг пришел полковник Зинченко. Я обрадовался его приходу.
- Капитан Неустроев, доложите обстановку...
Полковника интересовало знамя. Я пытался ему объяснить, что знамен много... Флаг Пятницкого установил Петр Щербина на колонне парадного подъезда, флаг первой роты Ярунов приказал выставить в окне. выходящем на Королевскую площадь. Флаг третьей роты... Одним словом, я доложил, что флажки ротные, взводные и отделений установлены в расположении их позиций.
- Не то ты говоришь, товарищ комбат! - резко оборвал меня Зинченко. - Я спрашиваю: где знамя Военного совета армии под номером пять? Я же приказывал начальнику разведки полка капитану Кондрашову, чтобы знамя шло в атаку с первой ротой! - возмущался полковник.
Стали выяснять, расспрашивать, оказалось, что... знамя в штабе полка, в “доме Гиммлера”.
Зинченко позвонил по телефону начальнику штаба майору Казакову и приказал:
- Организуйте немедленно доставку знамени Военного совета в рейхстаг! Направьте его с проверенными, надежными солдатами из взвода разведки.
Вскоре в вестибюль вбежали два наших разведчика - сержант Егоров и младший сержант Кантария. Они развернули алое полотнище. Ему суждено было стать Знаменем Победы!
Командир полка перед Егоровым и Кантарией поставил задачу:
- Немедленно на крышу рейхстага! Где-то на высоком месте, чтобы было видно издалека, установите знамя! Да прикрепите его покрепче, чтоб не оторвало ветром.
+++++++++++++++
После двух или трех часов ночи на 1 мая через парадный подъезд в цитадель фашизма стали входить все новые и новые подразделения. Шли пехотинцы, артиллеристы, танкисты почти из всех частей 79-го стрелкового корпуса. И всем, понятно, хотелось водрузить свой флаг над рейхстагом.
Я считал, что для обороны здания и отражения возможных контратак нужно оставить здесь один полк или боеспособный батальон. Доложил по телефону свои соображения полковнику Зинченко. Не прошло и часа, как, очевидно, по приказу командира корпуса из рейхстага были выведены все подразделения, кроме моего батальона.
Разведчики выполнили задание и хотели уже возвращаться в штаб батальона, когда в стене первого этажа обнаружили дверь. Открыв ее, увидели широкую мраморную лестницу с массивными чугунными перилами. Осторожно стали спускаться. Первым шел Новиков, он освещал дорогу карманным фонариком. Кругом стояла мертвая тишина, в ней гулко отдавался стук солдатских сапог.
Миновав несколько лестничных площадок и проникнув глубоко с подземелье, бойцы очутились в большом зале с железобетонным полом и такими же стенами. Не успели они пройти и десяти шагов, как застрочил пулемет. Пятерых разведчиков убило, трое успели скрыться за поворотом лестничной площадки. Новиков чудом остался жив. С двумя солдатами, еле переводя дух, он прибежал в штаб батальона и рассказал о происшедшем.
Требовалось немедленно собрать данные о противнике. В одной из комнат рейхстага еще с вечера находились взятые в плен гитлеровцы. Мы не смогли отправить их в тыл, так как не имели времени и лишних людей для сопровождения.
Ко мне привели обер-лейтенанта. Гитлеровец сообщил, что подземелье большое и сложное, со всевозможными лабиринтами, туннелями и переходами и в нем размещены основные силы гарнизона, более тысячи человек, во главе с генерал-лейтенантом от инфантерии - комендантом рейхстага. В складах большие запасы продовольствия, боеприпасов и воды.
Возможно, обер-лейтенант сильно преувеличивал, но, если верить ему, противник обладал серьезным численным превосходством. Наши силы были в несколько раз меньше. Однако совершенно ясно было одно: в подвал пока не забираться, держать оборону наверху, в зале, контролировать все коридоры и блокировать подземелье. Я отдал распоряжение...
+++++++++++++++
Огонь артиллерии врага продолжался. Вскоре фашисты перешли в контратаку на подразделения 674-го и 380-го стрелковых полков, оборонявшихся на внешней стороне здания.
Вдруг где-то в глубинах рейхстага раздался взрыв. За ним второй, третий. Контратака!
В помещении все чаще рвались фаустпатроны. Но едва фашисты показывались в коридорах, бойцы открывали огонь, и те, оставляя убитых, отступали в подвалы.
За стенами здания не умолкала канонада - шел бой...
Там ценою больших потерь фашистам удалось подойти близко к Кроль-опере. Это здание находилось от нас справа, в тылу. Таким образом, мы были отрезаны от штаба полка, блокированы, но тогда еще не знали, что в течение суток никто не сможет к нам пробиться.
Часам к одиннадцати дня гитлеровцы снова пошли на прорыв. Они стремились, невзирая ни на что, вырваться из подземелья. В трех-четырех местах им удалось потеснить нас, и в эту брешь на первый этаж хлынули солдаты и офицеры противника.
Фашистскому гарнизону терять было нечего - они шли напролом, решив любой ценой выбить нас из рейхстага.
Мы сдерживали их напор и делали отчаянные попытки потушить пожар. Огонь охватил уже второй этаж. Батальон оказался в исключительно тяжелом положении. Связи с соседними подразделениями у нас не было. Что с батальонами Давыдова и Самсонова, я не знал. В это время восстановили связь, позвонил командир полка и с тревогой спросил: “Что у тебя делается?.. Я вижу, что через купол и все окна валит густой черный дым”. Я ответил, что бушует сильный пожар. Горит все - даже люди...
Полковник приказал оставить рейхстаг, а когда кончится пожар, снова атаковать и восстановить положение. Выполняя приказ, я сделал безуспешную попытку мелкими группами вывести людей из здания. Фашисты близко подошли к Кроль-опере и открыли ураганный огонь по парадному подъезду. Батальон оказался в “мешке” - с фронта надвигается пламя пожара, а выход закрыт!
++++++++++++
До позднего вечера 1 мая в горящем рейхстаге шел бой. Только в ночь на 2 мая нам удалось ротой под командованием капитана Ярунова обойтии атаковать фашистов с тыла. Гитлеровцы не выдержали удара и скрылись в подземелье. Но положение наше оставалось тяжелым. Люди были крайне изнурены. На многих болтались обгоревшие лохмотья. У большинства солдат руки и лица покрылись ожогами. Ко всему прочему нас мучила жажда, кончались боеприпасы...
И вдруг противник прекратил огонь. Мы насторожились.
Вскоре из-за угла лестницы, ведущей в подземелье, фашисты высунули белый флаг. Какое-то мгновенье мы смотрели на него, не веря своим глазам.
+++++++++++++
Гитлеровцы ставили условие, что станут вести переговоры только с генералом или по меньшей мере с полковником.
Раз немцы требовали офицера не ниже полковника,тогда мы нарядили лейтенанта Береста полковником. Шинель он сбросил, надел трофейную кожаную куртку.
Наша делегация для переговоров состояла из трех человек: Берест - в роли полковника, я - его адъютант и Прыгунов - переводчик.
Во время боя на мне поверх кителя была надета телогрейка. Она сильно обгорела, из дыр торчали клочья ваты. Но под телогрейкой сохранился почти новый, с капитанскими погонами китель. На груди несколько орденов. По внешнему виду я оказался для роли адъютанта вполне подходящим....
++++++++++++++
В седьмом часу утра из подвалов потянулись группы пленных солдат и офицеров, человек сто - сто двадцать. Бледные, с угрюмыми лицами, они медленно шагали, понурив головы. По количеству пленных можно было сделать вывод, что гарнизон рейхстага не имел и тысячи человек.
Возможно, часть гитлеровцев вышла через депутатский вход, о котором мы узнали только после боев, и укрылась в развалинах за рейхстагом, но это могли быть только одиночки. Я твердо убежден, что гарнизон рейхстага насчитывал примерно столько же людей, что и мой батальон.
Уточнить численность гарнизона, номерацию частей и подразделений после боев не удалось. Пленных из рейхстага я отправил через Королевскую площадь в “дом Гиммлера”, где находились наши работники контрразведки СМЕРШ. Конвоиров было десять человек во главе с сержантом; к сожалению, его фамилии я не помню.
При возвращении он доложил, что пленных в штаб полка не доставил. Перед “домом Гиммлера” вели большую колонну гитлеровских войск, и какой-то незнакомый полковник приказал ему присоединить пленных к его колонне. Таким образом, следы фашистов из рейхстага бесследно затерялись. Только по немецким архивам наши историки могут восстановить истину и точную численность оборонявшихся." - из воспоминаний командира 1-го стрелкового батальона 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии капитана С.А.Неустроева.
После войны капитан Неустроев продолжал службу в органах МВД на Урале.
"Тех, кто был доставлен на Колыму в качестве заключенных, тоже охраняли Герои Советского Союза. К чести оперуполномоченного Особого лагеря № 5 МВД СССР, известного как Берлаг, прославленного комбата, штурмовавшего рейхстаг, Степана Андреевича Неустроева, не сумевшего вписаться в систему охранно-карательных органов, через три месяца такой службы пришлось написать в 1948 году заявление об откомандировании в другое подразделение." - из статьи в газете "Магаданская правда".
С 1953 года подполковник С. А. Неустроев - в запасе. В 1953-1957 годах работал слесарем на Уральском электрохимическом комбинате. С 1957 года служил во внутренних войсках МВД СССР, охранял атомный завод в закрытом городе Новоуральск.
Фото 1-2: Каптиан Неустроев(крайний справа).
