|
|
Пишет oper_1974 (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} oper_1974)@ 2015-05-04 20:04:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Мадьяры. ( 55 фото )
За 1941 - 1943 гг. только в Чернигове и окрестных селах венгерские войска приняли участие в истреблении 59 749 советских граждан.
А вот показания крестьян, проживавших в Севской области:
"Фашистские сообщники мадьяры вступили в нашу деревню Светлово 9/V-42, - рассказывал крестьянин Антон Иванович Крутухин. - Все жители нашей деревни спрятались от такой своры и они в знак того, что жители стали прятаться от их , а те которые не сумели спрятаться, ни их по расстреляли изнасильничали несколько наших женщин.
Я сам старик 1875 г. рождения был также вынужден спрятаться в погреб... По всей деревне в ней шла стрельба, горели постройки, а мадьярские солдаты грабили наши вещи, угоняя коров, телят"
20 мая около 700 венгерских солдат направились из Орлии в ближайшие села. В колхозе "4-й Большевистский сев" они арестовали всех мужчин.
"Когда увидели мужчин нашей деревни, то они сказали, что это партизаны, - рассказывала Варвара Федоровна Мазеркова. - И этого же числа, т.е. 20/V-42 схватили моего мужа Мазекова Сидора Борисовича рождения 1862 и сына моего Мазекова Алексея Сидоровича, год рождения 1927 и делали пытки и после этих мучений они связали руки и сбросили в яму, затем зажгли солому и сожгли в картофельной яме. В этот же день они не только моего мужа и сына, они 67 мужчин также сожгли".
После этого мадьяры двинулись в деревню Светлово. Жители деревни помнили погром, устроенный карателями каких-то десять дней назад. "Когда я и моя семья заметили движущийся обоз, то мы все жители нашей деревни убежали в лес Хинельский", - вспоминал Захар Степанович Калугин. Впрочем, без убийств не обошлось и здесь: оставшиеся в деревне старики были расстреляны венграми.
Каратели целую неделю усмиряли окрестные деревни. Жители бежали в лес, но их находили и там. "Это было в мае м-це 28 дня 42 года, - рассказывала жительница Орлии Слободки Евдокия Ведешина. - Я и почти все жители ушли в лес. Туда следовали и эти головорезы.
Они в нашем месте расстреляли и замучили 350 человек в том числе и мои дети были замучены, дочь Нина 11 лет, Тоню 8 лет, маленький сын Витя 1 год и сын Коля пяти лет. Я осталась чуть жива под трупами своих детей".
Брошенные жителями деревни выжигались. "Когда мы возвратились из лесу в деревню, деревню нельзя было узнать, - вспоминала жительница многострадального Светлова Наталья Алдушина. - Несколько стариков, женщин и детей были зверски убиты фашистами. Дома были сожжены, скот крупный и мелкий был угнан. Ямы, в которых были закопаны наши вещи, были откопаны. В деревни не осталось ничего, кроме черного кирпича".
Таким образом, только в трех русских деревнях за 20 дней венграми было убито не менее 420 мирных жителей. Не исключено, что погибших было больше. И эти случаи были не единичными.
Венгерские войска были отмечены жестоким обращением не только с партизанами и мирным населением, но и с советскими военнопленными. Так, в 1943 г. при отступлении из Чернянского района Курской области "мадьярские воинские части угоняли с собой содержащихся в концлагере 200 человек военнопленных бойцов Красной Армии и 160 человек советских патриотов.
В пути следования фашистские варвары всех этих 360 человек закрыли в здании школы, облили бензином и зажгли. Пытавшихся бежать расстреливали".
12 - 15 июля 1942 г. на хуторе Харькеевка Шаталовского района Курской области солдатами 33-й венгерской пехотной дивизии было захвачено четверо военнослужащих Красной Армии.
Одному из них, старшему лейтенанту П. В. Данилову, выкололи глаза, прикладом винтовки сбили на бок челюсть, нанесли 12 штыковых ударов в спину, после чего в бессознательном состоянии зарыли полуживым в землю. Трех красноармейцев, имена которых неизвестны, расстреляли".
5 января 1943 г. жительница города Остогожска Мария Кайданникова видела, как венгерские солдаты загнали группу советских военнопленных пленных в подвал магазина на ул. Медведовского. Вскоре оттуда послышались крики.
Глазам заглянувшей в окно Кайданниковой предстала чудовищная сцена: "Там ярко горел костер. Два мадьяра держали за плечи и ноги пленного и медленно поджаривали его живот и ноги на огне. Они то поднимали его над огнем, то опускали ниже, а когда он затих, мадьяры бросили его тело лицом вниз на костер. Вдруг пленный опять задергался. Тогда один из мадьяр с размаху всадил ему в спину штык".
+++++++++++++++++++++++
"Полк наступал направлением на Будапешт. Наша рота шла цепью. Местность холмистая. Холмы и овраги формировались в гряды и уходили к Дунаю.
И вот однажды, когда третий взвод вышел на открытое пространство, из низины неожиданно заработал пулемет. Там, впереди, в низине, стояли стога сена. Мимо шла проселочная дорога, петляла среди стогов. Вспышки мы увидели на одном из стогов.
По характеру стрельбы и темпу мы сразу узнали старого знакомого - МГ- 42. Кто воевал и ходил в атаку, тот знает, что это за машина - МГ-42. Никто из нас не мог даже предположить, что пулемет может быть установлен так неосторожно и явно - на стогу у дороги. Сразу трое наших упали как подкошенные. И все трое - наповал.
Правое крыло цепи тем временем поднималось из низины. Пулеметчики, израсходовав ленту, спустились со скирды и сразу кинулись к повозке, стоявшей с противоположной стороны. Я видел, как они действовали.
Один бережно положил на телегу пулемет, а другой тем временем схватился за вожжи. Значит, еще есть у них патроны, если так берегут пулемет, подумал я и приказал своему пулеметчику остановить их. Иван Захарович стрелять умел хорошо. Короткими очередями он начал отсекать пулеметчиков от повозки.
- Смотри коней не постреляй, - говорили ему автоматчики, наблюдавшие за его поединком с пулеметчиками.
- Кони за пулеметом не сидели, - зло как-то ответил Иван Захарович.
Кони не испугались стрельбы, стояли на месте. Видимо, они уже были привычны к тому, что рядом работают пулеметы. А пулеметчики отпрянули обратно к скирде. Но вскоре снова бросились к повозке. Они-то знали, что за скирдой уже не спрячешься. Иван Захарович снова ударил короткими очередями и сказал своему второму номеру:
- Приготовь новый диск.
Пули бороздили землю между скирдой и повозкой, и это не давало возможности пулеметчикам завладеть лошадьми и пулеметом и скрыться в балке. Проселок через несколько десятков метров терялся в лощине, заросшей кустарником и редкими деревьями. Мы понимали, что, упусти их туда, они легко могут скрыться, затеряться среди зарослей, затаиться.
Я дал команду перебежками продвигаться вперед. Один из автоматчиков обошел скирду и отвел в сторону лошадей с подводой. Он стоял поодаль, выведя лошадей из зоны огня ручного пулемета Ивана Захаровича, и держал одной рукой автомат наготове, а другой - лошадей.
На автоматчика пулеметчики не побежали. Побежали в сторону, где не было никого из наших. Но их быстро догнали, сбили с ног. Привели.
Принесли к скирде и троих убитых автоматчиков. Положили их рядом, висок к виску, плечо к плечу. Никто уже не дышит. Никому не нужна медицинская помощь. Все трое из третьего взвода. Мой взвод шел в этот раз рядом с третьим стрелковым взводом лейтенанта Куличкова.
- Идите сюда, - подозвал я пулеметчиков.
Их подтолкнули в спины стволами автоматов. Подошли. Стоят. Бледные. Одежда не немецкая - венгерская. В глазах - испуг. Они уже поняли, что плена им не будет.
Лейтенант Куличков вытащил из кобуры свой ТТ, посмотрел на меня. Что он увидел в моих глазах, я не знаю. Видимо, то же, что и в его глазах, и в его душе. Потом посмотрел на своих солдат, обступивших пленных венгров, на убитых своих, потом снова на живых и опять на мертвых.
Поднял ТТ и в упор, прямо над телами своих солдат, расстрелял венгерских пулеметчиков. Никто из солдат и сержантов не посмел препятствовать расстрелу пленных. Когда венгры упали, лейтенант подошел и сделал контрольные выстрелы. Никто из них не должен был жить после того, что они сделали.
Этот расстрел был справедливой казнью. Можно теперь рассуждать о бесчеловечности расстрела военнопленных. Мы тогда воевали. Когда противник сдавался, бросал оружие, мы его чаще всего отправляли в тыл. Но эти не хотели сдаваться. До последнего.
На месте Петра Куличкова мог оказаться и я. И я сделал бы то же самое. Если бы увидел убитыми своих автоматчиков, рука не дрогнула и мне бы потом эти венгры не снились.
И Петр, и я знали, что солдаты их все равно в тыл не повели бы. А если бы и повели, то - до ближайшего оврага. Еще свежа была в памяти смерть лейтенанта Володи Ведерникова и солдат его взвода." - из воспоминаний лейтенанта 4-й гвардейской стрелковой дивизии 31-го стр.корпуса 46-й армии А.В.Ткаченко.
За 1941 - 1943 гг. только в Чернигове и окрестных селах венгерские войска приняли участие в истреблении 59 749 советских граждан.
А вот показания крестьян, проживавших в Севской области:
"Фашистские сообщники мадьяры вступили в нашу деревню Светлово 9/V-42, - рассказывал крестьянин Антон Иванович Крутухин. - Все жители нашей деревни спрятались от такой своры и они в знак того, что жители стали прятаться от их , а те которые не сумели спрятаться, ни их по расстреляли изнасильничали несколько наших женщин.
Я сам старик 1875 г. рождения был также вынужден спрятаться в погреб... По всей деревне в ней шла стрельба, горели постройки, а мадьярские солдаты грабили наши вещи, угоняя коров, телят"
20 мая около 700 венгерских солдат направились из Орлии в ближайшие села. В колхозе "4-й Большевистский сев" они арестовали всех мужчин.
"Когда увидели мужчин нашей деревни, то они сказали, что это партизаны, - рассказывала Варвара Федоровна Мазеркова. - И этого же числа, т.е. 20/V-42 схватили моего мужа Мазекова Сидора Борисовича рождения 1862 и сына моего Мазекова Алексея Сидоровича, год рождения 1927 и делали пытки и после этих мучений они связали руки и сбросили в яму, затем зажгли солому и сожгли в картофельной яме. В этот же день они не только моего мужа и сына, они 67 мужчин также сожгли".
После этого мадьяры двинулись в деревню Светлово. Жители деревни помнили погром, устроенный карателями каких-то десять дней назад. "Когда я и моя семья заметили движущийся обоз, то мы все жители нашей деревни убежали в лес Хинельский", - вспоминал Захар Степанович Калугин. Впрочем, без убийств не обошлось и здесь: оставшиеся в деревне старики были расстреляны венграми.
Каратели целую неделю усмиряли окрестные деревни. Жители бежали в лес, но их находили и там. "Это было в мае м-це 28 дня 42 года, - рассказывала жительница Орлии Слободки Евдокия Ведешина. - Я и почти все жители ушли в лес. Туда следовали и эти головорезы.
Они в нашем месте расстреляли и замучили 350 человек в том числе и мои дети были замучены, дочь Нина 11 лет, Тоню 8 лет, маленький сын Витя 1 год и сын Коля пяти лет. Я осталась чуть жива под трупами своих детей".
Брошенные жителями деревни выжигались. "Когда мы возвратились из лесу в деревню, деревню нельзя было узнать, - вспоминала жительница многострадального Светлова Наталья Алдушина. - Несколько стариков, женщин и детей были зверски убиты фашистами. Дома были сожжены, скот крупный и мелкий был угнан. Ямы, в которых были закопаны наши вещи, были откопаны. В деревни не осталось ничего, кроме черного кирпича".
Таким образом, только в трех русских деревнях за 20 дней венграми было убито не менее 420 мирных жителей. Не исключено, что погибших было больше. И эти случаи были не единичными.
Венгерские войска были отмечены жестоким обращением не только с партизанами и мирным населением, но и с советскими военнопленными. Так, в 1943 г. при отступлении из Чернянского района Курской области "мадьярские воинские части угоняли с собой содержащихся в концлагере 200 человек военнопленных бойцов Красной Армии и 160 человек советских патриотов.
В пути следования фашистские варвары всех этих 360 человек закрыли в здании школы, облили бензином и зажгли. Пытавшихся бежать расстреливали".
12 - 15 июля 1942 г. на хуторе Харькеевка Шаталовского района Курской области солдатами 33-й венгерской пехотной дивизии было захвачено четверо военнослужащих Красной Армии.
Одному из них, старшему лейтенанту П. В. Данилову, выкололи глаза, прикладом винтовки сбили на бок челюсть, нанесли 12 штыковых ударов в спину, после чего в бессознательном состоянии зарыли полуживым в землю. Трех красноармейцев, имена которых неизвестны, расстреляли".
5 января 1943 г. жительница города Остогожска Мария Кайданникова видела, как венгерские солдаты загнали группу советских военнопленных пленных в подвал магазина на ул. Медведовского. Вскоре оттуда послышались крики.
Глазам заглянувшей в окно Кайданниковой предстала чудовищная сцена: "Там ярко горел костер. Два мадьяра держали за плечи и ноги пленного и медленно поджаривали его живот и ноги на огне. Они то поднимали его над огнем, то опускали ниже, а когда он затих, мадьяры бросили его тело лицом вниз на костер. Вдруг пленный опять задергался. Тогда один из мадьяр с размаху всадил ему в спину штык".
+++++++++++++++++++++++
"Полк наступал направлением на Будапешт. Наша рота шла цепью. Местность холмистая. Холмы и овраги формировались в гряды и уходили к Дунаю.
И вот однажды, когда третий взвод вышел на открытое пространство, из низины неожиданно заработал пулемет. Там, впереди, в низине, стояли стога сена. Мимо шла проселочная дорога, петляла среди стогов. Вспышки мы увидели на одном из стогов.
По характеру стрельбы и темпу мы сразу узнали старого знакомого - МГ- 42. Кто воевал и ходил в атаку, тот знает, что это за машина - МГ-42. Никто из нас не мог даже предположить, что пулемет может быть установлен так неосторожно и явно - на стогу у дороги. Сразу трое наших упали как подкошенные. И все трое - наповал.
Правое крыло цепи тем временем поднималось из низины. Пулеметчики, израсходовав ленту, спустились со скирды и сразу кинулись к повозке, стоявшей с противоположной стороны. Я видел, как они действовали.
Один бережно положил на телегу пулемет, а другой тем временем схватился за вожжи. Значит, еще есть у них патроны, если так берегут пулемет, подумал я и приказал своему пулеметчику остановить их. Иван Захарович стрелять умел хорошо. Короткими очередями он начал отсекать пулеметчиков от повозки.
- Смотри коней не постреляй, - говорили ему автоматчики, наблюдавшие за его поединком с пулеметчиками.
- Кони за пулеметом не сидели, - зло как-то ответил Иван Захарович.
Кони не испугались стрельбы, стояли на месте. Видимо, они уже были привычны к тому, что рядом работают пулеметы. А пулеметчики отпрянули обратно к скирде. Но вскоре снова бросились к повозке. Они-то знали, что за скирдой уже не спрячешься. Иван Захарович снова ударил короткими очередями и сказал своему второму номеру:
- Приготовь новый диск.
Пули бороздили землю между скирдой и повозкой, и это не давало возможности пулеметчикам завладеть лошадьми и пулеметом и скрыться в балке. Проселок через несколько десятков метров терялся в лощине, заросшей кустарником и редкими деревьями. Мы понимали, что, упусти их туда, они легко могут скрыться, затеряться среди зарослей, затаиться.
Я дал команду перебежками продвигаться вперед. Один из автоматчиков обошел скирду и отвел в сторону лошадей с подводой. Он стоял поодаль, выведя лошадей из зоны огня ручного пулемета Ивана Захаровича, и держал одной рукой автомат наготове, а другой - лошадей.
На автоматчика пулеметчики не побежали. Побежали в сторону, где не было никого из наших. Но их быстро догнали, сбили с ног. Привели.
Принесли к скирде и троих убитых автоматчиков. Положили их рядом, висок к виску, плечо к плечу. Никто уже не дышит. Никому не нужна медицинская помощь. Все трое из третьего взвода. Мой взвод шел в этот раз рядом с третьим стрелковым взводом лейтенанта Куличкова.
- Идите сюда, - подозвал я пулеметчиков.
Их подтолкнули в спины стволами автоматов. Подошли. Стоят. Бледные. Одежда не немецкая - венгерская. В глазах - испуг. Они уже поняли, что плена им не будет.
Лейтенант Куличков вытащил из кобуры свой ТТ, посмотрел на меня. Что он увидел в моих глазах, я не знаю. Видимо, то же, что и в его глазах, и в его душе. Потом посмотрел на своих солдат, обступивших пленных венгров, на убитых своих, потом снова на живых и опять на мертвых.
Поднял ТТ и в упор, прямо над телами своих солдат, расстрелял венгерских пулеметчиков. Никто из солдат и сержантов не посмел препятствовать расстрелу пленных. Когда венгры упали, лейтенант подошел и сделал контрольные выстрелы. Никто из них не должен был жить после того, что они сделали.
Этот расстрел был справедливой казнью. Можно теперь рассуждать о бесчеловечности расстрела военнопленных. Мы тогда воевали. Когда противник сдавался, бросал оружие, мы его чаще всего отправляли в тыл. Но эти не хотели сдаваться. До последнего.
На месте Петра Куличкова мог оказаться и я. И я сделал бы то же самое. Если бы увидел убитыми своих автоматчиков, рука не дрогнула и мне бы потом эти венгры не снились.
И Петр, и я знали, что солдаты их все равно в тыл не повели бы. А если бы и повели, то - до ближайшего оврага. Еще свежа была в памяти смерть лейтенанта Володи Ведерникова и солдат его взвода." - из воспоминаний лейтенанта 4-й гвардейской стрелковой дивизии 31-го стр.корпуса 46-й армии А.В.Ткаченко.
