|
|
Пишет oper_1974 (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} oper_1974)@ 2011-06-03 21:19:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Вот почему немцы не взяли Москву.23 июня 1941 года под Городком.
"В заслоне был оставлен не только наш взвод. Правее окопалось еще одно подразделение. И тоже с пулеметами. Левее тоже кто-то, до роты примерно. И все со стрелковым оружием. Чем танки остановить? Как их взять? Танков в колонне всего три. Остальные бронетранспортеры, грузовики. В основном грузовики.
Противотанковых ружей у нас в пехоте тогда еще не было. Первое противотанковое ружье, однозарядное, в моем взводе появилось в августе или сентябре, под Смоленском. А тут что? Лежи в окопчике, жди, когда танк подойдет на расстояние броска гранаты, и маму вспоминай. Тем более что одной гранатой, которые у нас тогда были, танк не подорвешь, даже не остановишь. РГД-33 неплохая граната, но ей надо уметь пользоваться. Перед броском встряхнуть. Некоторые бойцы их боялись. Что там некоторые - большинство. У меня во взводе человек пять-семь умели хорошо метать гранаты, правильно и бесстрашно. А тут ведь гранаты еще надо упаковать в связку, да так, чтобы она крепко держалась и не рассыпалась во время броска. А то и себя подорвешь, и товарищей угробишь. И такое бывало. Правда, не в моем взводе, но бывало.
И вот, уже когда немецкая колонна подошла метров на пятьсот, а мотоциклисты подлетели и вовсе на верный выстрел, откуда-то из Городка примчалась конная запряжка с противотанковой пушкой. "Сорокапятка"! Правда, всего одна. И откуда она взялась? Мы считали, что артдивизион целиком выбит во время бомбежки. А тут — новенькая, с еще неободранной краской пушчонка, расчет не то шесть, не то восемь человек с лейтенантом, не считая ездового. Артиллеристы быстро, в один момент, отцепили орудие, закатили его прямо в один из наших пулеметных окопов, расширили немного для того, чтобы развести и укрепить станины, подносчики уже из передка вытащили снаряды, протирают их ветошью. Ладно работали артиллеристы, учебу прошли, видать, хорошую.
Лейтенант, лет на пять постарше меня, посмотрел в бинокль, достал блокнот и начал вычислять прицел. У сержанта рядом с ним буссоль. Это такой прибор, оптический, при помощи которого артиллеристы могут высчитывать точные координаты. Правда, высчитывать тут уже особо и не надо было. Немцы вот они, рядом.
А ребята мои уже матерят артиллеристов, что они долго не открывают огонь. Орут со всех сторон:
- Ну что вы там копошитесь!
- Подавят нас сейчас вместе с вашей пушкой!
- Или стрелять нечем?
С лейтенантом я успел переговорить. Оказалось вот что. Прислали их из танковой бригады. Танкисты не успевают эвакуироваться. Должны и танки подойти. Снарядов у них достаточно… Но бронебойных немного, в основном осколочные.
- Осколочным танк не остановишь.
- Ничего, лейтенант, - сказал мне напоследок, перед первым выстрелом, артиллерист, - у меня наводчик хороший. Танки я остановлю. Но ты свое дело сделай - пехота поползет, так ты ее от танков должен отсечь, чтобы она хотя бы залегла.
Какой у него наводчик, мы вскоре сами убедились. Да и сам лейтенант оказался солдатом бывалым. Финскую прошел. По танкам там стрелять научился.
Я побежал к пулеметным расчетам. У меня теперь их оказалось три: два станковых и один Дегтярева, ручной. "Максимы" я поставил по флангам, а ручной в центре. Пулеметы хорошо замаскировали. Для "дегтяря" пулеметчики принесли из караулки переносной бронещит. Не бог весть какая защита, но от пули, особенно если она пущена с приличного расстояния, он спасал. Для пулеметчика это было важно, потому что, как только он давал первую-вторую очередь, по нему, как правило, начинал работать снайпер.
И вот артиллеристы открыли огонь. Как они стреляли! Первым летел фугасный снаряд. Ложился прямо перед танком. Потом, уже под Смоленском, когда мы вышли и нас вместе с расчетом лейтенанта Полозова поставили в оборону, я посмотрел на работу артиллеристов. Порванные гусеницы, выбитые передние катки. А потом — несколько точных попаданий бронебойными. В башню или под нее, в люк механика-водителя, в борта. Дело в том, что, когда осколочный рвал гусеницу или нарушал ходовую каким-либо другим образом, танк зачастую резко разворачивало. Наводчик на это рассчитывал и стерег этот момент уже с бронебойным в стволе.
Не прошло и минуты, а два немецких танка уже горят. И хорошо горят! Вот тебе и "сорокапятка"! Говорят иногда, кто пороху не нюхал, о наших "сорокапятках" с пренебрежением. Дескать, броню немецких танков эта пушка не пробивала, что артиллеристы ее не любили и звали "Прощай, родина!".
Название такое за "сорокапяткой" закрепилось по другой причине. Как правило, расчеты 45-мм противотанковых орудий ставили на прямую наводку. С закрытых позиций они не стреляли и поэтому часто гибли вместе с пехотой. Мы стояли с ними в одном ряду, находились в одной линии. И наступали потом вместе. Помогали им выкатывать орудия, чтобы, если возникала опасность, к примеру, открывал огонь не подавленный во время артподготовки пулемет или одиночное орудие, тут же подавить его.
Лейтенант Полозов - его тоже, как и меня, звали Иваном - еще перед боем попросил меня вот о чем. Метрах в пятидесяти, левее и немного глубже, в зарослях сирени, отрыть такой же квадратный окоп - запасную позицию. Мои ребята быстро выполнили приказ. Через полчаса, пока артиллеристы колошматили на дороге колонну, запасная позиция была готова. С моими бойцами работал один из артиллеристов, он все показывал, как надо копать. У нас были, кроме своих, саперных, штыковые и даже совковые лопаты. В караулке, в подсобном помещении, всякий инвентарь имелся. Лопаты нам особенно пригодились. Мы их потом долго с собой носили, пока коня своего не потеряли.
Бились мы там, у Городка, до ночи. Так и уснули в окопах. Немцы, пользуясь темнотой, отошли. Не ожидали они, что мы их так сердито встретим. Видать, их разведка сообщила, что и пехота, и танки из Городка ушли. Они действительно ушли. Заняли позиции неподалеку от железнодорожной станции. А нас "рама" просмотрела. Она несколько раз пролетала над нами. Когда слышался ее гул, мы прятались, маскировались. Вот и не заметили наши траншеи летчики. Так что мы и в начале войны кое-что умели.
Читаю то там, то там: не умели мы, Красная армия, дескать, воевать в первый год войны, что только к сорок третьему году научились… И историки такое пишут, и военные. И в мемуарах своих маршалы и генералы то же самое друг за дружкой вторили. Генеральские мемуары — это особая тема. Не стану ее касаться. Но и цитировать их не буду. Но что касается «не умели», то скажу вот что: а кто же дрался от Белостока до Смоленска? От Бреста до Рославля? От Буга до Десны? Кто выбивал немецкие танки? Кто уполовинил их дивизии первого эшелона еще до Московской битвы? Почему группе армий "Центр" понадобилась передышка, перегруппировка и новая операция, я имею в виду "Тайфун", чтобы сделать еще один рывок на Москву? И рывок-то не удался. К Москве-то они подошли, имея в ротах по взводу.
Что там ни написали маршалы, как бы ни посыпали они свои головы пеплом, а мой взвод дрался храбро. И ставлю это в заслугу не себе, а моим подчиненным, бойцам и сержантам. А также тем, кто на тяжких дорогах отступления вливался в наше подразделение, прибивался в одиночку и группами, иногда целыми отделениями. Так, как стреляли по танкам и бронетранспортерам артиллеристы 23 июня под Городком, надо долго учиться. Они стреляли. Значит, умели. И храбрость имели, и выдержку. И приказ исполнили — колонну остановили. Если бы так каждая пушка стреляла, которые мы имели к началу войны, черта с два они прошли бы на Гродно, Минск и Смоленск.
До ночи артиллеристы катали свою "сорокапятку" с позиции на позицию и стреляли по дороге. Мои ребята им помогали.
Позиция у нас оказалась выгодной. Немцы залегли на насыпи. Кругом — болото. Пехота было полезла. Но в болоте не заляжешь, не окопаешься. А техника… Танки в болото не пойдут. Пятиться начали. Давку организовали.
Ночью мы снялись и ушли. Прибыл делегат от майора Бойченко: оставить позиции и прибыть в распоряжение капитана Санникова.
Ротный уже не чаял меня живым увидеть. Пришли мы к станции вместе с артиллеристами и другими взводами. Убитых закопали в траншее. Убитые у нас тоже были. Немцы из танков стреляли точно. Человек пять мы потеряли убитыми и около 10–12 ранеными. Трое тяжелые." - из воспоминаний лейтенанта 161-й стрелковой дивизии И.С.Крутицина
"В заслоне был оставлен не только наш взвод. Правее окопалось еще одно подразделение. И тоже с пулеметами. Левее тоже кто-то, до роты примерно. И все со стрелковым оружием. Чем танки остановить? Как их взять? Танков в колонне всего три. Остальные бронетранспортеры, грузовики. В основном грузовики.
Противотанковых ружей у нас в пехоте тогда еще не было. Первое противотанковое ружье, однозарядное, в моем взводе появилось в августе или сентябре, под Смоленском. А тут что? Лежи в окопчике, жди, когда танк подойдет на расстояние броска гранаты, и маму вспоминай. Тем более что одной гранатой, которые у нас тогда были, танк не подорвешь, даже не остановишь. РГД-33 неплохая граната, но ей надо уметь пользоваться. Перед броском встряхнуть. Некоторые бойцы их боялись. Что там некоторые - большинство. У меня во взводе человек пять-семь умели хорошо метать гранаты, правильно и бесстрашно. А тут ведь гранаты еще надо упаковать в связку, да так, чтобы она крепко держалась и не рассыпалась во время броска. А то и себя подорвешь, и товарищей угробишь. И такое бывало. Правда, не в моем взводе, но бывало.
И вот, уже когда немецкая колонна подошла метров на пятьсот, а мотоциклисты подлетели и вовсе на верный выстрел, откуда-то из Городка примчалась конная запряжка с противотанковой пушкой. "Сорокапятка"! Правда, всего одна. И откуда она взялась? Мы считали, что артдивизион целиком выбит во время бомбежки. А тут — новенькая, с еще неободранной краской пушчонка, расчет не то шесть, не то восемь человек с лейтенантом, не считая ездового. Артиллеристы быстро, в один момент, отцепили орудие, закатили его прямо в один из наших пулеметных окопов, расширили немного для того, чтобы развести и укрепить станины, подносчики уже из передка вытащили снаряды, протирают их ветошью. Ладно работали артиллеристы, учебу прошли, видать, хорошую.
Лейтенант, лет на пять постарше меня, посмотрел в бинокль, достал блокнот и начал вычислять прицел. У сержанта рядом с ним буссоль. Это такой прибор, оптический, при помощи которого артиллеристы могут высчитывать точные координаты. Правда, высчитывать тут уже особо и не надо было. Немцы вот они, рядом.
А ребята мои уже матерят артиллеристов, что они долго не открывают огонь. Орут со всех сторон:
- Ну что вы там копошитесь!
- Подавят нас сейчас вместе с вашей пушкой!
- Или стрелять нечем?
С лейтенантом я успел переговорить. Оказалось вот что. Прислали их из танковой бригады. Танкисты не успевают эвакуироваться. Должны и танки подойти. Снарядов у них достаточно… Но бронебойных немного, в основном осколочные.
- Осколочным танк не остановишь.
- Ничего, лейтенант, - сказал мне напоследок, перед первым выстрелом, артиллерист, - у меня наводчик хороший. Танки я остановлю. Но ты свое дело сделай - пехота поползет, так ты ее от танков должен отсечь, чтобы она хотя бы залегла.
Какой у него наводчик, мы вскоре сами убедились. Да и сам лейтенант оказался солдатом бывалым. Финскую прошел. По танкам там стрелять научился.
Я побежал к пулеметным расчетам. У меня теперь их оказалось три: два станковых и один Дегтярева, ручной. "Максимы" я поставил по флангам, а ручной в центре. Пулеметы хорошо замаскировали. Для "дегтяря" пулеметчики принесли из караулки переносной бронещит. Не бог весть какая защита, но от пули, особенно если она пущена с приличного расстояния, он спасал. Для пулеметчика это было важно, потому что, как только он давал первую-вторую очередь, по нему, как правило, начинал работать снайпер.
И вот артиллеристы открыли огонь. Как они стреляли! Первым летел фугасный снаряд. Ложился прямо перед танком. Потом, уже под Смоленском, когда мы вышли и нас вместе с расчетом лейтенанта Полозова поставили в оборону, я посмотрел на работу артиллеристов. Порванные гусеницы, выбитые передние катки. А потом — несколько точных попаданий бронебойными. В башню или под нее, в люк механика-водителя, в борта. Дело в том, что, когда осколочный рвал гусеницу или нарушал ходовую каким-либо другим образом, танк зачастую резко разворачивало. Наводчик на это рассчитывал и стерег этот момент уже с бронебойным в стволе.
Не прошло и минуты, а два немецких танка уже горят. И хорошо горят! Вот тебе и "сорокапятка"! Говорят иногда, кто пороху не нюхал, о наших "сорокапятках" с пренебрежением. Дескать, броню немецких танков эта пушка не пробивала, что артиллеристы ее не любили и звали "Прощай, родина!".
Название такое за "сорокапяткой" закрепилось по другой причине. Как правило, расчеты 45-мм противотанковых орудий ставили на прямую наводку. С закрытых позиций они не стреляли и поэтому часто гибли вместе с пехотой. Мы стояли с ними в одном ряду, находились в одной линии. И наступали потом вместе. Помогали им выкатывать орудия, чтобы, если возникала опасность, к примеру, открывал огонь не подавленный во время артподготовки пулемет или одиночное орудие, тут же подавить его.
Лейтенант Полозов - его тоже, как и меня, звали Иваном - еще перед боем попросил меня вот о чем. Метрах в пятидесяти, левее и немного глубже, в зарослях сирени, отрыть такой же квадратный окоп - запасную позицию. Мои ребята быстро выполнили приказ. Через полчаса, пока артиллеристы колошматили на дороге колонну, запасная позиция была готова. С моими бойцами работал один из артиллеристов, он все показывал, как надо копать. У нас были, кроме своих, саперных, штыковые и даже совковые лопаты. В караулке, в подсобном помещении, всякий инвентарь имелся. Лопаты нам особенно пригодились. Мы их потом долго с собой носили, пока коня своего не потеряли.
Бились мы там, у Городка, до ночи. Так и уснули в окопах. Немцы, пользуясь темнотой, отошли. Не ожидали они, что мы их так сердито встретим. Видать, их разведка сообщила, что и пехота, и танки из Городка ушли. Они действительно ушли. Заняли позиции неподалеку от железнодорожной станции. А нас "рама" просмотрела. Она несколько раз пролетала над нами. Когда слышался ее гул, мы прятались, маскировались. Вот и не заметили наши траншеи летчики. Так что мы и в начале войны кое-что умели.
Читаю то там, то там: не умели мы, Красная армия, дескать, воевать в первый год войны, что только к сорок третьему году научились… И историки такое пишут, и военные. И в мемуарах своих маршалы и генералы то же самое друг за дружкой вторили. Генеральские мемуары — это особая тема. Не стану ее касаться. Но и цитировать их не буду. Но что касается «не умели», то скажу вот что: а кто же дрался от Белостока до Смоленска? От Бреста до Рославля? От Буга до Десны? Кто выбивал немецкие танки? Кто уполовинил их дивизии первого эшелона еще до Московской битвы? Почему группе армий "Центр" понадобилась передышка, перегруппировка и новая операция, я имею в виду "Тайфун", чтобы сделать еще один рывок на Москву? И рывок-то не удался. К Москве-то они подошли, имея в ротах по взводу.
Что там ни написали маршалы, как бы ни посыпали они свои головы пеплом, а мой взвод дрался храбро. И ставлю это в заслугу не себе, а моим подчиненным, бойцам и сержантам. А также тем, кто на тяжких дорогах отступления вливался в наше подразделение, прибивался в одиночку и группами, иногда целыми отделениями. Так, как стреляли по танкам и бронетранспортерам артиллеристы 23 июня под Городком, надо долго учиться. Они стреляли. Значит, умели. И храбрость имели, и выдержку. И приказ исполнили — колонну остановили. Если бы так каждая пушка стреляла, которые мы имели к началу войны, черта с два они прошли бы на Гродно, Минск и Смоленск.
До ночи артиллеристы катали свою "сорокапятку" с позиции на позицию и стреляли по дороге. Мои ребята им помогали.
Позиция у нас оказалась выгодной. Немцы залегли на насыпи. Кругом — болото. Пехота было полезла. Но в болоте не заляжешь, не окопаешься. А техника… Танки в болото не пойдут. Пятиться начали. Давку организовали.
Ночью мы снялись и ушли. Прибыл делегат от майора Бойченко: оставить позиции и прибыть в распоряжение капитана Санникова.
Ротный уже не чаял меня живым увидеть. Пришли мы к станции вместе с артиллеристами и другими взводами. Убитых закопали в траншее. Убитые у нас тоже были. Немцы из танков стреляли точно. Человек пять мы потеряли убитыми и около 10–12 ранеными. Трое тяжелые." - из воспоминаний лейтенанта 161-й стрелковой дивизии И.С.Крутицина
