Добавление комментария

Русский танкист 1942-го года.Под Сталинградом.
"Недолго длилась моя война. 17 июля 1942 года я принял первый бой,а 27 июля,через десять дней-последний. Запомнился он мне до мелочей. Бойцы говорят,что у человека существует предчувствие, если его в ближайшее время убьют или тяжело ранят.У кого как, а мне в ночь с 26-го на 27 -е снился госпиталь, я видел себя в больничном халате.Рассказал ребятам.

- Да ну, ерунда! - отозвался механик-водитель Мельников. - Есть примета, если плохое снится, все

хорошо будет.

Комбат из 166-й бригады вызвал меня, приказал взять еще один танк,взвод десантников и четырьмя машинами двигаться к хутору,названия которого в памяТИ не осталось.Вчера там наблюдалось движение небольших групп немцев.

- Танки, что ли? - спросил я.

- Неясно, - пожал плечами комбат. - Но артиллерию точно видели. Осторожнее действуйте.

Посидели над картой, обсудили маршрут. Затем перекусили с экипажем горячей,только что сваренной кашей и двинулисыlo ли в разведку, то ли в бой. Боеприпасами и горючим еще с вечера загрузились...

Солнце поднялось невысоко, но уже чувствовалась жара. В стороне на двухкилометровой высоте двигались тройками штук пятнадцать двухмоторных Юнкерсов-88 в сопровождении истребителей."Юнкерсы" на нас внимания не обратили, а две пары "Мессершмиттов",заложив вираж, спикировали в нашу сторону.

Истребители нам такого опасения, как в первые дни не внушали, но я дал команду рассредоточиться.

Прятаться негде.

"Мессершмитты" не спеша выбирали цель.Десантники не выдержали воя снижающихся самолетов,начали прыгать. Другие крепче вцепились в скобы на броне.Самолеты сделали еще один короткий заход,обстреляли нас из пушек, пулеметов и унеслись прочь.

Собрались снова вместе. У десантников один тяжело раненный в плечо, другой сломал ногу, когда прыгал с танка. "Тридцатьчетверки" не пострадали, если не считать нескольких щербин от осколков и снарядов 20-миллиметровых авиапушек.

- Ну вот, лейтенант, - сказал башнер. - Поэтому тебе и госпиталь снился.Десантники пострадали.

А у меня появилась проблема.Куда девать раненых?

Мы от своих уже далековато отъехали. Эвакуировать их на танке не хотелось.Четыре штуки - для боя и так мало, а останется всего три.

Возле балки копошились бойцы,мелькали лопаты.Мы направились к ним.Передовая часть какого-то полка копала окопы.Было их человек семьдесят под командованием старшего лейтенанта.Нам ониобрадовались,потому что артиллерия еще не подошла,а из противотанкового вооружения имелись всего два ПТР и бутылки с горючей смесью.

Старлей сообщил,что видел в бинокль мотоциклистов,а вчера их бомбили.Хорошо,что успели спрятаться в глубине балки,но несколько человек были убиты и ранены.

- Мы вам двух своих раненых оставим? - прпросил я.

- А вы что, сматываетесь? - встревожился старший лейтенант. - Если немецкие танки пойдут,нам отбиваться нечем.

- Поблизости будем.

- Вы нас не бросайте, а мы о раненых позаботимся.

На том и договорились.

Двинулись дальше.Вскоре наткнулись на группу отступающих бойцов.Шли они давно, от усталости едва ноги тащили, некоторые - раненые, с серыми от пыли повязками. Попросили воды.Напоить всех у нас запасов бы не хватило. Вы делили по кружке раненым. Показали их командиру в сторону балки:

- Шагайте быстрее туда, если под бомбежку не хотите попасть.Там оборону строят,и ручей имеется.

Бойцы едва тащились после долгих дней отступления. Они побросали противогазы,шинельные скатки,даже гранаты,но винтовку со штыком имел каждый.Они вышли из боя и собирались воевать дальше.

- Дон далеко? - облизал губы обернувшийся сержант.

- Вы туда не мыльтесь, - посоветовал я. - Пока до Дона доберетесь,в дезертиры попадете.А с ними разговор короткий - шлепнут за трусость, и все дела.Шагайте,присоединяйтесь к обороне.

Не знаю, куда ушла группа, но мы через пару часов увидели несколько немецких танков. Сколько их было?

Не помню. Может, четыре, может, шесть. НО я принял решение атаковать.

Еще не вышел знаменитый приказ Верховного №227 ОТ 28 июля 1942 года.Но и без него в Донских степях в 100 километрах от Сталинграда постоянно действовали свои приказы: атаковать,уничтожать противника,не давать фрицам прорываться дальше.Особенно это касалось танкистов.У вас броня,пушки,пулеметы! Попытки отсиживаться и отступать приравнивались к трусости.

Наши четыре танка рванули вперед, обходя фрицев с фланга.Огонь открыли одновременно.На быстром Ходу, подпрыгивая на буграх,он был неэффективен.С короткой остановки я выпустил два бронебойных снаряда,целясь в ближайший танк.Попал,но снаряд прошел рикошетом.

Сближались быстро.Немецкие Т-3 и пара более тяжелых Т-4 тоже развили неплохую скорость.

- Командир, одна "тридцатьчетверка" дымит! - крикнул башнер.

Я не ответил, нажимая подошвой на педаль спуска.

Еще один выстрел. Кто-то из нас попал Снарядом в другой немецкий танк.Поднялась стрельба откуда-то сбоку, даже сзади.Как я позже догадался,били из засады противотанковые пушки.Я начал разворачивать башню и тут почувствовал сильный удар.

Xотитe - верьте, хотите - нет,но "свой" снаряд я видел.Раскаленная красная болванка пробила башню с кормы,рикошетя,кувыркнулась внутри танка и упала на поддон.Машина продолжала двигаться.Мельников сказал:

- Ну что, лейтенант,"Интернационал" петь будем?

Дословно передаю тот момент. Хохол-механик не терял юмора,а башня уже наполнилась дымом,и снизу пробивались языки пламени.

- Какой "Интернационал"! Всем покинуть машину!

Мельников выпрыгнул через передний люк.Я позвал башнера.Он сидел неподвижно, обвиснув на сиденье,тело имело какой-то странный вид.Проведя рукой,нащупал что-то скользкое и липкое - у моего товарища были оторваны обе ноги.

Я пытался открыть верхний люк.Танк у нас был раннего выпуска с башней-пирожком и единственным,очень тяжелым верхним люком.Его заклинило,я тщетно молотил кулаками,толкал плечом крышку,не в силах ее открыть.Я задыхался от дыма,сильно припекало,к тому же почувствовал, что правая ступня не слушается.

Вывалился,успев заметить, что стрелок-радист тоже ранен и кое-как шевелится.Вдвоем с Мельниковым мы буквально выдернули нашего мингрела.

Снаряд сломал,смял ему руку,и он был без сознания.

Когда тянули его (тоже через передний люк),я сильно напряг правую ногу.Все тело пронзила боль,но я тут же забыл про нее - в лицо плеснул язык пламени.Может, я кричал или выл от боли, не помню, но мы все же сумели оттащить тело стрелка-радиста в сторону.

Вокруг шел бой, а к нам бежали трое немецких пехотинцев.Добьют,проткнут штыками!Русских танкистов в бою они не щадят.

Автомат мы оставили в танке. Единственным оружием была "лимонка",которую я носил в кармане куртки.

Подпустить поближе и взорваться? Но умирать не хотелось.Отогнув усики, швырнул гранату.Упала она недалеко и едва не изрешетила осколками нас самих, но немцы шарахнулись прочь.Упал один, второй. К нам пришла на помощь "тридцатьчетверка";которая вела огонь из пулеметов.

Стрелку-радисту наложили шину на сломанную руку.А у меня жгло и горело лицо, особенно левый глаз,который я пытался тереть закопченными пальцами.Старшина-санинструктор и санитар схватили меня за руки, вылили на обожженное лицо фляжку воды.

- Не лезь в глаз, слышишь! - кричал старшина.

После ранения и контузии я мало что соображал.Запомнилось только, что повторял:

- Глаз ... глаз выбили.

- На месте твой глаз, - успокоил старшина. - Лежи, не дергаЙся.

Глаз мне перевязали. Правый сапог был разорван,текла кровь.Сапог торопливо разрезали,наложили шину на правую ступню,распухшую и синюю. Мне повезло,что нас быстро доставили в санбат.Из ступни вытащили большой осколок, загипсовали. Осмотрев глаз,врач сказал,что в него попал мелкий осколок и надо срочно везти меня в госпиталь в Сталинград....

В общем, удалили мне левый глаз. Вставили искусственный,долечили ногу и демобилизовали по второй группе инвалидности (потеря глаза и ограниченная деятельность голеностопного сустава).

Вернулся домой в Горький, многие друзья и сокурсники погибли или пропали без вести.Тоскливо было на душе. Но это не помешало мне закончить в течение года оставшиеся полтора курса института.Работал инженером-механиком,а с 1945 по 1951 год - главным инженером Ахтубинского судоремонтного завода в Астраханской области." - из воспоминаний командира танкового взвода 40-й отдельной танковой бригады мл.лейтенанта А.Ф.Журавлева.