Замечательный постинг, спасибо!
Позволю себе привести здесь еще фрагмент из книги о старообрядцах. Он касается важной темы, причем совершенно неизвестной и потому неоцененной по достоинству.

Итак:
"...Все их надежды сосредоточивались в одном – вернуться к тому церковному порядку, который был раньше установившегося при патриархе Никоне. Протопоп Аввакум и умер с этим желанием и с надеждою, что вот-вот царь прикажет служить в церквах по-старому и все расстройство, все народное смущение прекратится само собой. Этого не случилось, само по себе, без помощи высшего правительства, старообрядчество не смогло удержать прежнего церковного порядка во всей его полноте и внешнем блеске: верные старине, духовного и иноческого чина люди растаяли как воск в течение трех десятилетий. И старообрядчество осталось с одною старою книгою. Благодаря этому, а также и гонению, которому подверглась старая книга, эта последняя приобрела особое, глубокое культурное значение.

При весьма низкой грамотности в XVII-ом столетии, точнее, при общей тогдашней безграмотности и при весьма ограниченном количестве книг на все миллионное население России, несомненно, что тогда церковная книга была в частной семье такой же редкою гостьею, как теперь наблюдается это среди господствующих, и что она была так же малоизвестною, как и нынешняя церковная книга.

Гонение же на старую книгу способствовали тому, что она из храмов переселилась в частные дома приверженцев старины. Эти последние всякими способами, не щадя ни сил, ни умения, ни средств, старались приобрести гонимые книги, припрятать их и сохранить. И почти вся русская старопечатная и древнеписьменная литература чрезвычайно быстро распространилась среди русского народа, преимущественно среди низших классов его – купечества и крестьянства. Это явление имеет необыкновенно важное значение и может считаться почти единственным в истории. Оно означает, что почти все монастырские и церковные библиотеки поступили в свободное обращение среди народных масс.

Значение этого факта можно определить приблизительным сравнением. В настоящее время церковных и специально богословских книг и сочинений имеется весьма достаточное количество. Но церковные книги лишь перекладываются с одного клироса на другой, в частных же домах их совсем нет, и едва ли с ними вполне знакомы даже духовные лица. Богословские книги помещаются в книжных амбарах и специальных библиотеках и лежат здесь без всякого движения. Представьте себе, что на Русь нагрянул сильный враг и приказал уничтожить все это книжное богатство. Русские же люди взяли да и перетащили все эти книги к себе по домам, уверившись, что в этих малоизвестных и неоцененных книгах содержится слово мудрости, неизбежный закон жизни и величайшая святость, и что эти книги нужно тщательно сохранять и внимательно изучать. Не прошло бы одного десятка лет, как весь русский народ стал бы церковно и богословски образованным, а ценность самих книг возросла бы в несколько раз, и поэтому они сохранились бы лучше всяких библиотек. При постоянном пользовании ими они сделались бы действительным народным богатством и составили бы весьма значительную часть тайной народной торговли".
------------------------------------------------------------
(окончание в следующем комменте)

Приказами начальства старые книги велено было заменить новыми. В богатых монастырях и приходских храмах, исключая явно предавшихся старине, как Соловецкий и Палеостровский, эти веления выполнялись неукоснительно, хотя, быть может, с тайным недовольством и грустью: старые книги, до отправки их в Москву на печатный двор, просто сносились в подвалы и на чердаки, а из Москвы "за чистое серебро и медные денежки" выписывались новые. В монастырях захудалых и в приходах убогих эта новизна вводилась с заминкою: не хватало грошей на покупку новых книг и на отсылку в Москву старых.

Приверженцы старины, ревниво озиравшиеся и направо, и налево, прежде всего обрушились на эти убогие церкви: они или просто скупали старые книги, или же выменивали их на новые и этим самым выручали из неловкости пред начальством бедных людей. Явились особые торговые люди, которые в Москве и других больших городах покупали новоисправленные книги; развозили их по России и на них выменивали книги старые, а с ними и иконы, подвергшиеся начальственной каре. И духовные власти были довольны, что новые книги вводятся рачительно и приемлются безоговорочно, а настоятели бедствующих монастырей и церквей ликовали, что приятие новых книг учинилось без ущерба для церковной казны. И старообрядец, ведущий торг, многократно был радостен: Господь сподобил его изъять святыню из рук нечестивцев

Несколько позже не укрылись от этих торговых людей подвалы и чердаки богатых монастырей и церквей. Но тут дело иногда требовало большой мозговитости. К архимандритам, игуменам и протопопам не всегда можно было подступиться, приходилось выжидать благоприятного случая. Появлению этой благоприятности помогало то, что старые книги, сваленные в потайных местах, забывались главным начальством и поступали в ведение казначеев, экономов, рухлядных монахов и даже еще более низких подручных властей. При искусной тактике торговца, успевшие уже заплесневеть старые книги поступали, иногда совсем тайно, иногда только полуявно, в его собственность, а монастырь приобретал или круг новых книг, или какую-либо необходимую для обихода рухлядишку, а в иных случаях и ничего не получал: старые книги из-под некрепких замков выходили по очереди, понемногу, друг за дружкой, заменяясь новоисправленными, уже в значительной степени истрепанными, подмоченными и состаренными.

По истечении же времени оказывалось, что тщательно и без всякого употребления хранившиеся старые "раскольнические" книги обратились в прах и пепел, и начальству доносилось: "каковых названиев были эти старые книги, о том уведать невозможно, ибо за истлением прочести их нельзя". И тлен предавался огню, а помещение получало новое назначение. Освобождаясь от старых книг, местные церковные власти иногда чувствовали и большое облегчение. Случалось так, что о книгах, сохраняющихся в секретном месте, совсем позабывали в монастыре, но об этом ведали старообрядцы, знали от отцов и дедов. И вдруг такие запретные книги объявлялись.
...
Самым первым и главнейшим последствием введения новых книг было то, что старая книга перешла в народ, к приверженцам старины. И эта книга, попавшая в частные дома и убогие хижины, быстро привела чуть ли не к сплошной грамотности всей старообрядствующей массы. В данном случае не было школьного образования в нашем современном смысле, а произошло чисто народное, стихийное распространение грамотности. Деды, имеющие внуков, отцы, озабоченные о родителях и о собственных детях, матери, кормящие грудью, девицы-красавицы, молодцы-удальцы – все находили возможным отрываться от своих злободневных занятий, научались грамоте и трепетно читали священные строки святых книг. По старообрядческим актам конца XVII-го столетия, всего через 20-30 лет после начала "раскола", можно судить, что уже тогда старообрядцы имели книг множество и грамоту разумели.
-------------
В. Сенатов. Философия истории старообрядчества.
Часть первая: http://www.sapov.ru/novoe/n22.html
Часть вторая: http://www.sapov.ru/novoe/n24.html

Старообрядцы и были к 1917 все поголовно грамотными. Сами учили своих детей, оно вернее.