| Кравченко-Бережной пишет |
[May. 8th, 2009|07:08 pm] |
4 сентября 1942 г.
В городе неспокойная атмосфера, ожидание чего-то. Утром были расклеены афиши на польском языке, призывающие поляков к сопротивлению. Их могли расклеить поляки — парашютисты или... На днях в город приехало много гестаповцев в штатском, афиши могли быть с таким же успехом расклеены ими. Ожидают, что после евреев следующими будут поляки. У комиссара сегодня какое-то важное собрание. Оно продолжалось весь день, в гебитскомиссариат никого не допускали. Напряжение усиливается еще и тем, что вчера объявлена всеобщая регистрация населения от 15 до 50 лет, будто бы для выяснения продовольственного и жилищного вопроса. Но мы после той памятной «регистрации» велосипедов держим ухо востро...
Сгоревшая часть гетто дымит. От всего гетто — около пятисот домов — осталось всего несколько десятков... Обгоревшие столбы висят на проводах, клочья тряпья, запах гари: город, подвергшийся жестокой бомбардировке.
Опять хожу в школу. Прошло немного, всего полтора месяца каникул. Сравниваю настроения тогда и теперь. Тогда «националисты» верещали «Встань Тарасе, пробудися», «Україна там повстала» и другие в высшей степени мелодичные песни в том же духе. И смотрели на меня косо. Теперь — не верещат, с чувством жмут руку. А если окажешься с таким наедине, он помолчит, вздохнет, а потом начнет чесать немцев...
А послушайте пана Веселовського! Да вы в обморок упадете! Вот его вчерашние слова:
«Тепер я бачу, що наш нарiд не є ще готовий до державного самостiйного життя. Йому треба, щоб його ще пару вiкiв по мордi били» и так далее, а закончил заявлением, что при царе была такая свобода, какой не было ни в одной стране: можно было прожить всю жизнь, и никто не спрашивал у тебя паспорт.
Вот это да! Начинаем занимать более выгодные позиции? Он говорил это под влиянием картинки, как его «народ» с мешками, наволочками и простынями, пользуясь пожаром, через окна и заборы лез в гетто с целью поживиться. |
|
|
