| Пятнадцать республик, пятнадцать костров |
[May. 19th, 2009|09:32 am] |
...их свет долетает до дальних миров,
а вспыхнул костров пионерских отряд
от искры, от искренней дружбы ребят!
Вспыхнул костер дружбы... Вот такие идиотские песни мне приходилось петь в "церковном хоре" 19 мая - и так все семь лет, что училась в музыкальной школе. Директор ДМШ, Петр Иваныч был хороший человек, веселый. Женат он был раз пять, ибо соблазны: помимо нашего детского хора он руководил еще и народной самодеятельностью - ансамблем русской песни и пляски и академической классической капеллой, а там женщины одна красивее другой. Отцы города щедро выделяли средства на костюмы для русского ансамбля - и правда, костюмы были роскошные - шитые вручную серебром, жемчугом и бисером синие севернорусские сарафаны из тяжелого шелка и прочая красота.
Выступления нашего хора с репертуаром, состоящим в основном из таких советско-идиотических песенок, как раз и был некой "валютой", которой он расплачивался с "партхозактивом" города за щедрое покровительство. Выступали мы на разных пархозактивах и торжественных собраниях заседаниях, привязанных абсолютно ко всем советским праздникам. То есть подряд - 6 ноября, накануне с песнями типа "и Ленин такой молодой". Потом 5 декабря, день Конституции (которая 1936) с песнями про "пятнадцать республик" и разными фольклорными плясками , помню только "Гандзю-рыбку" и "Сулико". Потом 23 февраля с песнями про несокрушимую, потом 8 марта с песнями про маму, потом 22 апреля - "песни лучшие о нем слагаются, в каждом доме есть его портрет, чуть прищурив глаз, он улыбается, посылая людям свет", потом 1 мая (почему-то все время пели "Интернационал", "варшавянку" и "смело товарищи в ногу"). Напоследок было 9 мая - ну, тут уже понятно, самое душевное - и "Смуглянка", и "День Победы", и про печурку в землянке... Была, правда, одна идиотическая и жутко грозная песня из цикла "не забудем, не простим проклятым фрицам", начинавшаяся "Солдат ничего не забыл...". Наш хормейстер, Сан Саныч Патрикеев, требовал от нас праведного гнева в интонациях и потому, репетируя с нами эту грозную песню, все время рассказывал о зверствах фашистов. Как солдат его полка при наступлении весной 1945 завезли в Аушвиц, и как они после бешено бросались в бой и дрались без страха смерти, потому что то, что они там увидели, было страшнее их собственной смерти. Песня была дурацкая, датско-заказная, но мы ее пели с гневом праведным. Получалось очень страшно для врагов. Но они не слышали, как мы страшно их ненавидим, и как беспощадно отомстим.
...Хотя ветераны хлопали больше всего "Смуглянке" и прочим песням военных лет про любовь, а не про кровь... |
|
|
