Дары волхвов
Наверное, странно выносить эти вещи в формат поста, но меня заставляет это сделать чувство внутренней правды. Кто поймет, о чем тут я, тот поймет, а мне важно это сформулировать именно в дневниковой форме. При этом вовлеченность в этот странный формат дневника наизнанку, которым является жж, делает меня в известном смысле ответственной за все, что я пишу, за внутреннюю правду этой полу-литературы о собственной жизни, в которую я вовлеклась сама и вовлекла косвенно многих друзей-читателей, как можно было бы перевести слово френд.
Сейчас мне окончательно хочется сделать реверанс литературе как части устройства моих мозгов за то, что она помогает мне важнейшие вещи в моей жизни пережить экологично и глубоко одновременно. Наверное, литературность, то есть своеобразно понятая эстетика эмоций - это один из языков общения с собственной душой, она меня подводила только в случаях, когда я изменяла своему же литературному вкусу. "У кого нет вкуса, у того нет сердца" - сказала как-то Катя. Я отзываюсь на эту ее поговорку очень глубоко: то, что в собственном дневнике мне перечитывать неловко, содержит одновременно литературную безвкусицу и надрыв переживаний. То есть неправда совершается одновременно по двум параметрам.
Потребность писать то, что я пишу сейчас - следствие моей игры с проницательным читателем и собственным нарциссизмом. Но одновременно это моя форма проживания определенного куска моей жизни, и я рада, что кому-то не хватит терпения читать этот опус. А кому хватит - тому, значит, это нужно.
Я испытываю поразительное спокойствие сейчас, но в нем нет ничего от самоуговоров. Моя попытка семейной жизни закончилась - но в этом нет никакого "потерпела фиаско". Человек, за которого я было собралась замуж, собрал чемодан и ушел, читатель ждет уж рифму слезы, но я не плачу и не лезу на стенки, а только пытаюсь постичь работу внутри себя. Говорит ли мне это о собственном равнодушии или самообмане? Мне кажется нет. Я не испытываю обиды, и это благодатное ощущение дает мне ясность взгляда внутрь.
Это были замечательные пять месяцев моей жизни - в них было огромное богатство, чистое золото, мирра и ладан, все дары любящего сердца. Они показала мне, что когда ты видишь в человеке внутреннее богатство, душа способна на полную катушку радостно трудиться, применяя и приспосабливая себя. Конечно, испытанием становится именно жизнь вместе - и за готовность очертя голову все бросить, приехать и начать жизнь с новой страницы я невероятно благодарна ВМ. Это с самого начала задало такой масштаб происходяшему, что воодушевило нас обоих к любым подвигам. И щедрость его, с которой мы оба готовы были предаться друг другу, оказалась удивительно соразмерна моему состоянию на тот момент. Все, все это было и есть настоящее душевное движение, сильное и глубокое, и хотя бы по тому, как люди реагировали на исходящую от нас радость, понятно, что никто не врал ни секунды. Это был такой поток возбурливших сил, что даже скептики смущались, глядя на нас, вместе и по отдельности.
Два месяца, что мы прожили вместе, были полны счастья и трудностей. ВМ относился ко мне так заботливо и безупречно, что именно эту часть, воспоминания о его поступках и ежедневных проявлениях сердечной щедрости и силы, я буду помнить со слезами благодарности. Это такая красота человека, такая подлинность и широта, что я постоянно восхищалась ими. Меня тянуло это прежде всего, человеческие свойства, которые я видела в нем. Может быть, такой аванс сам по себе утомителен для ежедневной жизни? Наверняка, и это подводит меня к главному пониманию: у меня разошлись форма и содержание отношений в этом союзе.
ВМ действительно чудесный , большой и сильный человек, честный и любящий. И я готова с таким человеком прожить целую жизнь, несмотря на разность сред, из которых мы вышли. Его уникальная внимательность, сочетание способности видеть и реагировать, это то, чего я не встречала больше ни в ком. Все душевное я готова принять в нем, и все меня искренне восхищало и радовало. Но то, к чему нас подталкивала форма стихийного, романтического союза, а именно потеря границ, растворение их, это то, к чему я не готова. Ураган эмоций перенес его ко мне из самой Германии, но узнавание друг друга не может проходить настолько лицо к лицу, как это у нас получилось. Мы очень надеялись, что три месяца ежедневного общения по телефону и интернету даст нам подготовку, но в них было больше предвосхищения, в этих разговорах, чем жизни.
Наверное, мы оба чувствовали себя создателями новой сказки, такой счастливой, что все вокруг должны ей изумиться и радоваться. Но это детское чувство - и оно вроде как обязывает ждать чудес во всем. И вот тут сказалась наша главная разность с ВМ.
Меня вдохновляют чудеса, и мне кажется, без них невозможна ни одна любовная история. Рассудок, который никогда не спит, может и не рождает демонов, но и ангелов ему не создать. Но я не верю в чудеса как в способ существования. Можно, наблюдая за человеком, угадать подарок, который он хочет к Рождеству, но бывают случаи, когда его надо спросить прямо, иначе выйдет как в истории про дары волхвов у О'Генри.А в семейном существовании юных и неопытных существ эти дары волхвов случаются постоянно. И это такой соблазн, что его трудно избежать.
Наверное, каждому из нас в этой вспышке радостного света довелось узнать о себе что-то очень важное. Я поняла, что не смогу больше никогда существовать в браке по принципу "мы с ним две половинки". Две самостоятельные души, которым радостно дружить, вот что я готова была переживать, и готова во всей полноте. Но это, понимаю, какой-то редкий промежуток в созревании человека между молочной и восковой спелостью, который очень трудно встретить, еще и потому, что огромная часть людей вообще минует его.Для этого человек должен перестать верить в деда Мороза, но не потерять веру в целесообразность и осмысленность жизни, в гармонию с высшими силами, как ее ни назови, вернее, даже не не потерять, а найти это, как кладезь и неисчерпаемый ресурс. Мне так хотелось, чтобы это произошло в моем союзе! Ну вот, я сейчас, наконец, чувствую слезы - я понимаю, как надеялась я, что он его тоже уже нашел! Это был единственный самообман, который я допустила, и именно это оказалось главным авансом. Но я верю, что это с ним случится, потому что душа у него по-настоящему чудесна, в ней все для этого есть. Все, реву три ручья, и как же мне грустно, что мы не дождались этого момента.
Господи, ты знаешь, как я готова была его поддержать! Конечно, я совершала ошибки, забегала вперед в своих ожиданиях, может быть, но если бы он согласился именно на тот путь, путь терпения и поисков, мы бы все сумели.
Но так не получилось. Именно в разнице ожиданий наше главное, неразрешимое непонимание, от которого мы отводили глаза.
Одновременно, конечно, понимаю, что своей картиной мира я заполняла все пространство, и что он должен был чувствовать себя не услышанным, подавленным. Это, наверное, главный урок для меня. Степень зрелости нашего союза я определяла сама, и с упорством и неутомимостью пыталась привести его к своей картинке рая. У него были свои картинки. Какая из картин была более реалистична? думаю, никакая.
Мы принесли друг другу драгоценные и прекрасные дары, подобно героям О'Генри: она цепочку к его любимым часам, он черепаховый гребень в волосы, котрые она состригла, чтобы купить цепочку.

Я уверена, что наши души знают все лучше нас, что есть тот уровень интуиции, котрый не позволяет нам лгать. Герои О'Генри принесли жертвы, а это языческий, незрелый ритуал. Юным людям это нужно, чтобы доказать любовь друг к другу, и умиление от этого события только тем ценно, что оно дает им урок. Взрослые души верят в любовь, которая не требует жертвы крови, но она всегда требует молитвы и веры, в чем бы это ни выражалось.
Нельзя терять часть себя, важные связи с миром, даже если кажется, что это принесет утешение другому. Есть вещи, которыми нельзя поступиться, и это не принципы или абстрактные идеи, это всегда конкретно. В аварии всегда надо надеть сначала спасательный жилет на себя, а потом на ребенка или другое беспомощное существо. Так и некоторые вещи отдать и потерять - это как остаться без средств к выживанию, никому это не поможет. Нельзя рушить свой внутренний мир и неправильно отрезать свои волосы, отказываться от части себя ради цепочки его для часов - может статься, что он часы готов прозакладывать, чтобы ты осталась такой, какой он тебя полюбил.

Мне будет ужасно не хватать того, что составляло нашу общую жизнь, понимаешь? Не думай, как я боюсь, что ты думаешь, что я тебя не стала удерживать из равнодушия или оттого, что была готова к твому уходу! Я не могла объяснить тебе того, что пишу здесь сейчас, во всю историю наших отношений, потому что это то, к чему человек приходит сам, если ему так суждено.
Мне больно сейчас н только от того, что я рассталась с собственной сказкой.
Я помню все прекрасное, что ты делал, а это было во всем, каждый день, повсюду. Я плачу сейчас, впервые за эти дни, из самого сердца, потому что ты лучший человек, с которым мне довелось быть вместе!
И я знаю, что это с одной стороны жуткий и безответственный шаг, вот так уйти, не попытавшись строить из того богатства, что у нас уже было. Но если ты не чувстовал в себе для этого сил, то это бы единственный способ побороть притяжение, которое мы испытывали все это время.
Я могу только надеяться, что ты в нашей истории нашел что-то очень важное, что не будет в твоей душе ни черноты, ни злости в осадке. Мне кажется, что их и не было и нет.

И я не знаю сейчас, нужны ли нам разговоры или попытки. Я думаю, что если они нужны, то ты многое возьмешь из этого текста, потому что это моя внутренняя правда, и другой у меня все равно нет.
Я очень хочу, чтобы сердце твое драгоценное нашло утешение и радость, в чем бы они ни выражались. Я люблю тебя. И эта любовь - не зависимость и не попытка добрать что-то чего нет в моей жизни. Я люблю, потому что это моя свободная воля, мое восхищение и благодарность, моя вера в тебя. И я не жду от тебя ничего. Кроме того же самого в ответ, если нашему союзу суждено было бы состояться.