oxx: Attention! Не смог найти по

Attention! Не смог найти последний вариант, так что не обращайте внимание на мелкие ошибки вроде неуместного перехода от обращения на вы к обращению на ты, etc etc

Арт-обстрел: SICK ART

Sick-art как художественное движение зародился в 1997 году в Лондоне. Его мать и отец – питерские художники Екатерина Алимова и Алексей Кравченко, известные своими скандальными художественными акциями в европейских столицах. В настоящее время sick-art переживает второе рождение: родоначальники стиля приехали покорять свой родной город Петербург. 5 марта они выступили в арт-кафе «Стирка», в конце месяца ожидается выставка в галерее «Борей». Мы решили встретиться с хулиганами от искусства и взять у них интервью. Вот что из этого вышло.

Н: Кто скрывается под маской sick-art?
Екатерина Алимова: Хорхе Борхес скрывался, но его обнаружили, очистили, как картошку, покромсали, довели до куриной слепоты, выжали все соки. Если мы откроемся – Вы нас не сдадите?

Н: Нет-нет, не сдадим.
Екатерина Алимова: Ну хорошо. Кроме меня и Леши в проекте участвует Тимофей Усиков и Ваня Чувиляев. Первый организует поэтические мероприятия, второй – выставки в Петербурге. У нас сейчас очень плотная командная игра идет. Все продумано до мелочей.

Н: Расскажите, в чем заключается концепция sick-art?
Екатерина Алимова: Ну, мне кажется, выражение sick-art не нуждается в переводе. «Я делаю полный трэш, ты делаешь полный трэш, они делают полный трэш - в результате получается высокое искусство». В итоге - кто-то говорит, что нужно делать культурную революцию.

Н: Культурная революция – это какие-то акции?
Екатерина Алимова: Это когда тридцать мужиков выйдут на Невский в белых танцевальных тапочках, белых танцевальных юбочках и будут танцевать эротические танцы, а также танцы маленьких лебедей.

Н: Что вдохновило Вас на создание арт-группы?
Екатерина Алимова: Высокая цель человека искусства - самому стать произведением искусства, а sick-art подразумевает под собой sick act, то есть действо, при котором ты превращаешься в картину, скульптуру или музыку. Допустим, когда ты сидишь в кафе на канале Грибоедова и говоришь фразу «Source de Illuminate», и тебе приносят бесплатный салат, потому что думают, что ты иностранец и тебя обделили - это называется sick-art.

Н: Екатерина, в чем ваша личная задача?
Екатерина Алимова: Передать вживую те образы, которые я видела во снах. Я видела цвета, которых в реальности не существует. Я видела формы: вроде треугольник, а вроде и круг, а может что-то среднее. Мне нравится, мне приятно: экстаз, эйфория и немного наглости.

Н: Как давно возникло Ваше арт-сообщество?
Екатерина Алимова: В какой-то мере sick-art начался с самого детства. Помню, у нас было выступление в каком-то институте, тогда половина музыкантов отказалась играть, и я играла совместно с барабанщиком. Мы танцевали стриптиз, попеременно исполняя собственные произведения и произведения Бори Моисеева. Также в клубе Улица, помнится, мы стригли друг другу волосу и пищали на каких-то детских пищалках, после чего нас прогоняли администраторы.

Н: Какие проекты на данный момент реализованы?
Екатерина Алимова: Во-первых, следует заметить, мы создаем только проекты! Я люблю слово проект: это нечто необязательное, вторичное. Проекты - это когда тебе не нужно играть одно и то же всю жизнь. Ты постоянно меняешься. Проекты следуют за тобой. Первый проект назывался Jah Laja El' Lhasa Horhe Borgesa, и мы существовали, играли, ориентировались на заграничную публику. Это были вспышки какой-то джазовой галлюциногенной лажи в Париже, в Берлине и прочих европейских городах, по которым мы путешествовали на велосипедах. Питерский проект - L'enfant Impracticable - более нойзовый, трешевый, грязный. Истеричные частушки на псевдо-французским языке. Инструментальные вставки. Выступали в ГЭЗ-21. Все началось на кухне, а теперь существует в клубах города.

Н: Sick-art - голый эпатаж или какие-то душевные переживания?
Екатерина Алимова: Если ты не можешь не петь - не пой. Если ты произведение искусства – внутренние эмоции являются причиной внешнего эпатажа. Sick-art - когда ты видишь что-то, что кардинально врывается в твою психику, в твое понимание реального мира, и попросту извращает твое восприятие реальности, и от этого появляются различные галлюцинации и прочие психопатические симптомы. Что-то неожиданно врывается в твою жизнь, и ты начинаешь чувствовать себя идиотом. Может быть, тебя зовут вовсе не Никита, может быть, тебя зовут по-другому. Sick-art взрывает психику человека, прорывается сквозь ментальную перегородку стереотипов, полностью меняет видение человека.

Н: Расскажите о последнем выступлении в Лондоне
Екатерина Алимова: В Лондоне у нас был квартирник. Показывали наши фото-фильмы, видео-работы. Поскольку половину аппаратуры не пропустили в аэропорту -- пришлось пользоваться подручными инструментами

Н: А какие вообще инструменты Вы используете?
Екатерина Алимова: На питерском концерте, в подвале Ал. Невской Лавры из железных листов выпиливали головы людей и стучали по ним палками. А вообще, используем все, что попадается под руку: пластинки, плеера, валторны, флейты. В последнее время все чаще используем компьютер. Отличное изобретение!

Н: Вы договариваетесь с местными властями по поводу проведения акций?
Екатерина Алимова: Естественно, нет! Сейчас такая обстановка, что можно за самую невинную, легальную вещь крепко отхватить. Что до меня, моих друзей, героина, то мы никогда не прогибаемся. Если оно нелегально - пошли все нах.

Н: Каким Вам видится искусство будущего?
Екатерина Алимова: Как бы это страшно не звучало, в искусстве будущего сотрется лицо исполнителя. Хотя это уже отчасти произошло - эпоха техно, драм-н-басс. Скорее это будет огромный поток, в который будут подсоединяться новые люди, подпитывать этот общий вихрь транса, который будет поглощать все вокруг. Возможно, исчезнет популярная музыка. То есть коммунистические пластинки, которые слушали абсолютно все и испытывали неимоверную радость. Очень печально... Если сейчас каждый стремится стать звездой рок-н-ролла, если все станут музыкантами – будет неудобоваримая каша.
Эпоха гениев, я думаю, прошла. "Пиплы, коннект эверибади"? Я, к примеру, не мастурбировала полтора месяца.

Н: Расскажите про своего приятеля, Лешу Кравченко.
Екатерина Алимова: У меня два знакомых Леши Кравченко. Один – эксгибиционист, он работает в Катькином садике. Другой – музыкант, живет в Лондоне. Если вопрос о втором – то могу лишь сказать, что он отличный коллега, отличный музыкант, художник, артист.

Н: Как происходит сотрудничество внутри группировки?
Екатерина Алимова: Иногда мне становится очень хуево, меня начинает рвать на части, я понимаю, что если сейчас ничего не сделаю - то не сделаю никогда. Щелкаю пальцами, мне звонит кто-то и говорит: "Катя, а у нас выступление там-то и там-то". И мы перед этим немножко собираемся, немножко напиваемся, и понимаем, что мы сделаем многое ради искусства, а наше искусство сделает многое для нас.

Н: Я слышал, директор Эрмитажа, Михаил Пиотровский, положительно высказывался о Вашем искусстве. Вы планируете сотрудничать с Эрмитажем, выставляться там?
Екатерина Алимова: смотря сколько денег заплатят.

Н: В интернете ходит слух, что Вы встречались с каким-то чиновником из Берлина... Расскажите подробнее
Екатерина Алимова: Да это чушь полная. Он просто зашел пивка выпить в клуб, а мы там тогда играли. Он был в полном ужасе от того, что увидел, ведь это был стриптиз-банан, наше самое скандальное шоу с участием карликов, негров, детей, в процессе которого мы нарушаем чуть ли не все заповеди Христа. В общем, потом совершенно случайно всплыла информация о том, что у нас какой-то общий проект. Ерунда, конечно.

Н: У Вас есть какой-то метод устного воздействия на психику людей. Не могли бы воспроизвести какие-нибудь фразы, влияющие на людей? Конечно, в печатном виде это не произведет такое впечатление, и все же.
Екатерина Алимова: Ты что, уже умер? (громко, по слогам)... Source de Illuminate (Сёрзе де иллюминатэ, указывая пальцем на спичечный коробок).. Па-п-па-па! (пощелкивая пальцами по голове)

Н: Я слышал, что когда у Вас нет денег - вы отправляетесь в кафе, заказываете дольку лимона и корицу, складываете из этой дольки нечто наподобие женских гениталий. Екатерина Алимова: Да, так мы забавлялись в Берлине. А потом мы предлагали попробовать этот десерт маленьким мальчикам. Спрашивали: на что это похоже? Но они боялись пробовать, лимон ведь кислый. Думаю, у них будут большие проблемы с женщинами.

Н: Чем планируете заниматься в ближайшее время?
Е.А.: В конце апреля едем в Германию, где устраиваем совместную выставку с людьми из Сибири в Белефельдском университете (Bielefeld). Это все равно, что выставлять свои картины на вокзале. Я повезу туда рояль с портретом Джона Леннона.

Поговорив с Екатериной, мы взяли у нее телефон Алексея Кравченко, созвонились с ним и задали ему несколько параллельных вопросов.

Н: В чем ты видишь отличие sick-art от прочего искусства?
Алексей Кравченко: sick-art радикально отличается от всего прочего искусства, ведь sick-art - единственное искусство, которое вторгается в жизнь, пытаясь изменить ее. Все прочие виды искусства, включая актуальное искусство, которое позиционируется как искусство, которое влияет на жизнь, на самом деле не влияют на жизнь. Sick-art меняет эту концепцию.

Н: И что с «актуальным искусством»?
Алексей Кравченко: «актуальное» искусство принято позиционировать как яркое, свежее, злободневное искусство, разрушающее глупые стереотипы, играющее со зрителем, но на самом деле, оно давно превратилось в унылое и вялое шоу, участники которого преследуют лишь какие-то внутренние цели, а вместо разрушения стереотипов – создают свои собственные.

Н: Т.е. господин Кулик уже не забавляет?
Алексей Кравченко: я вовсе не один из «мракобесов», поселившихся в голове профессора Гельмана, но я вот что скажу: если сравнивать Кулика и Церетели — то Кулик более традиционен, нежели Церетели. Кулик демократичен, Церетели — нет. Церетели — настоящий современный художник. Церетели возвел посреди Москвы свой калообразный монумент вопреки мнению жителей города, от этого монумента блюет вся Москва. Да, современное искусство нельзя назвать красивым в традиционном понимании этого слова. (Впрочем, что значит традиционном... Существуют ведь разные традиции. К примеру, т.н. «нетрадиционная ориентация», на самом деле, является традиционной, достаточно вспомнить платоновский «Пир»). Современное искусство во многом рассчитано на реакцию. Но не это важно! Важно то, что многое из т.н. «актуального искусства» — это унылые поделки в отсутствие оригинальных идей. И я говорю не только о русском contemporary, я говорю о «мимолетном искусстве» всего мира.

Н: Алексей, в таком случае, что являют собой Ваши работы?
Алексей Кравченко: Если я сейчас буду говорить о своих работах – люди подумают, что я пафосный дурак. С другой стороны, плевал я на то, что подумают люди. В общем, мои работы, если это можно назвать работами, мне больше нравится слово «объекты», итак, мои объекты – это бомбы мгновенного действия. Они очень опасны: Гельман со своей сворой скулящих собак и рядом не стоит.

Н: Что в них видят другие люди, твои коллеги, друзья?
Алексей Кравченко: Что видят другие люди мне неведомо, что говорят – другое дело. Почитайте на форумах. Одни говорят – дерьмо, но думают, вероятно, обратное, другие твердят – гениально (подхалимы, конечно, пустые). В общем, мнения расходятся, но главное – это кого-то интересует.

Н: Как ты сочиняешь, творишь, говоришь?
Алексей Кравченко: Сочиняю редко, но резво. Творю – трезво, твердо, уверенно. Рука не дрожит, кисть держу ровно, ревностно, но бесстрашно, не боясь выронить. Говорю я обычно спокойно, медленно, но иногда перехожу на резкий, обрывистый крик, ор, начинаю скулить, как Кулик, выть, но, в конце концов, распеваюсь, бросаю финальный аккорд, и, так сказать, ставлю жирную прежирную точку.

Н: Как ты относишься к флеш-мобу?
Алексей Кравченко: Флеш-моб — превратно понятый sick-art.

Н: А sick-art?
Алексей Кравченко: Гав! Гав!

В конце марта – выставка в арт-галерее «Борей»
Планируются очередные концерты в ГЭЗ-21 и «Бродячей собаке».