Аня
Аня вылезла из-под кровати и закричала: «Мама!»

В это время, Аграфена Фоминишна сидела в ванной комнате одного из самых популярных в Петербурге художников, мистера З. Она сидела и плакала. Розовым язычком почесывала свербящее небо, от того ли, что съела слишком много телефонного шоколада, или просто давно не брила язык. Мистер З. задерживался, а она чувствовала себя полной дурой, ждала его, трепетного прусского гнома, который ради нее никогда не торопится. В ванне полулежал с кривой английской улыбкой попахивающий уже поэт. Он курил трубку, и аппетитно причмокивал при каждой затяжке, после чего Фена плакала еще пуще. Тем временем, мистер З. не тратил времени даром, он искал источник, того, кто станет очередным удовольствием, хотя мистер не был ни гомосеком, ни педофилом. И вот, устроившись в кафе близ Невского проспекта, он нашел его. Русский, богатырь, с кофеем восседал напротив и постепенно пережевывал свое пирожное, видимо, в одночасье положеное в рот. Каждый зуб его представлял собой окаменевший от разочарований комочек снега, жадно и с удовольствием ударяющий своего супротив-соседа. Помогая богатырю уплетать пирожное, стразы пытались сделать это как можно быстрее, видимо, им было не очень приятно соприкосновение с желтым смоляным сахаром. Его глазищы горели усталой теплотой, но не были чем-то отдельным, видимо, отражая лишь контраст его собственных внутренних переживаний, а уши, несмотря на постоянное движение туда-сюда, заныривания из бассейна реальности в полуслышную человеческую трепню, оставались неподвластны еле звучащим обрывкам предложений.
Мистер З. медленно, будто ворона, встал и направился к столику. Он всего лишь коснулся плеча очередного незнакомца, и оба они исчезли из мира живых. Так, во всяком случае, подумали люди, сидящие за соседними столиками.