Нереальное

Shuttle, мрачное
28 января 1986 года космический корабль "Челленджер" взорвался при старте.

Так случилось, что в числе тех, кто должен был ответить на вопрос "Почему?", оказался человек, которого не волновала ни политика, ни бюрократия. Он играл в единственную игру: "Найди истину". Звали его Ричард Фейнман.

Фейнман встречался со многими из тех, кто делал "Шаттл". И, в числе прочего, он задавал им такой вопрос:

-- Какова, по-вашему, вероятность аварии?

Инженеры, как правило, отвечали: 1/300 (или, скажем, 1/200, или 1/500). Менеджеры отвечали: "Аварии не может быть!", а когда Фейнман всё-таки требовал цифру, из них удавалось выжать что-то вроде 10^-5.

То, что "Челленджер" погубило замёрзшее уплотнительное кольцо, стало ясно достаточно быстро. И тогда Фейнман решил немного отвлечься. "Представим,-- решил он, -- что авария была бы в двигателе, и я расследую аварию двигателя. Что бы я нашёл тогда?"

Оказалось, что проблемы есть и там. Некоторые лопатки турбонасосов топлива после полёта оказывались треснутыми. Считалось, что треснутая лопатка продержится те несколько минут, которые работает насос, но никаких экспериментов или расчётов, подтверждающих это -- не было. В авиации, например, треснувшая лопатка -- это ЧП. Дело в том, что если лопатка переломится, обломок разнесёт турбонасос в клочья, после чего, скорее всего, последует взрыв.

Шаттл огромен. Разобраться во всей его конструкции Фейнман, конечно, не мог. Но ему не обязательно было разбираться лично -- он просто спросил тех, кто делал Шаттл, тех, кто любит свою работу и смотрит на неё без розовых очков. И получил ответ -- 1/300.

В газетах пишут всякие страсти про "Дискавери", который летает сейчас. Страсти эти раздуты, ничего экстраординарного не случилось. Полёт проходит так же, как обычно. И с той же вероятностью неудачи.