| [ |
mood |
| |
Поздние машины на Ленинградке |
] |
| [ |
music |
| |
Это сугубо моё мнение. Оно может не совпадать с вашим. Но от этого оно не исчезнет. |
] |
"...на нас всех вина лежит...." Окститесь, какая вина? На ком? Откуда? Новичков вот всё время надо мной прикалывается, когда я говорю, что и за Ельцина вашего я не голосовал и за Путина вашего тоже, а вот теперь - нет на мне вины, не повязан я крестиком, не чувствую. Хотя, хорошо, ну не Путин. Все как я (хотя это и индивидуальный путь) проманкировали, Путина не выбрали, тогда - кто? Кого? Было бы лучше? Путин - такой топ-менеджер, пытающийся строить корпорацию западного типа. Играть по правилам. Когда бизнес превыше всего, но все-таки. А если не он, кто бы мог быть? И что бы он делал? Снова бы выбирали между чумой и холерой.
Но я, на самом деле, не об этом. ЖЖ невозможно читать уже пару дней. ТВ, радио и газеты я себе запретил, хотел отдохновение хотя бы тут найти, ан нет, и тут тычут в книжку смерти пальчик. А я не хочу в этом участвовать. Потому что постоянно ловлю себя на чувстве неестественности, неорганичности общественного пафоса. Истерики всеобщего участия. Все эти белые ленточки на машинах, отключения мобильных, прочие флеш-мобы... Потому что ничего изменить нельзя.К тому же то, что я думаю и что я чувствую - это сугубо моё дело, интимное, приватное. Как покаяние. Как поминальная молитва. Чураться внешнего, показывать. Когда бабушка умерла, тётя на поминках всё совала мне рюмку с водкой - чего это Дима бабушку помянуть не хочет? Удивлялась. А я её и так поминал, помнил - без водки, потому что водка не есть инструмент поминания, водка - жидкость, напиток, овнешняющий чувство, делающий чувство внешним, переводя живое чувство в плоскость мёртового жанра. И я не знаю, как можно проявлять то, что внутри, если только попытаться описать - как бы со стороны? Понятно, что когда вокруг такое и, кажется, что даже стены вопиют, нужно определиться в отношении ко всему, что вокруг. Нужен жест, реплика, направленные вовне. Это не для ситуации нужно - её не поправишь и не изменишь, а это чисто тебе нужно, мол, и я бы мог как шут. Мог бы, да. И можешь. Но только продавая жест, конвертируя его, делая узнаваемым, считываемым (даже и я сейчас вполне в русле этого и пишу).
Одна из самых первых глав "Опытов" Монтеня посвящена безмолвию, которое, одно, и есть главное свидетельство натуральности и глубины горя. Только истинное горе безмолвно. Точнее так: истинное горе всегда безмолвно, потому как нет сил и тд, короче, понятно. Трагедия в Беслане чудовищна и бесчеловечна, но она не может быть личным горем, так как она не касается непосредственно нас или наших близких. Да, любого из нас могут взорвать или захватить в плен - но вот только тогда это станет нашим личным. А кричать в ЖЖ, отвлекаясь на перекус и телефонные звонки - есть в этот что-то глубоко неправильное. Хотя именно так, собственно говоря, и должно быть - потому что единственной формой сопротивления этому ужасу может быть простая жизнь без изменений, как если ничего не произошло, не происходит. Банально, но жизнь продолжается, я даже езжу на метро, а справляюсь я со своим страхом или нет - это только меня касается.
Надо жить, но не надо кричать. Так как нормальная жизнь не предполагает крика. Или, если уже совсем не вмоготу - действовать. Становиться такими же шахидками и идти взрывать Чечню, обвязавшись поясами. Или, хотя бы, доехать до Склифа и сдать кровь. Впрочем, сдать кровь - тоже внешнее, ну да, компромисс, конечно, уступка. Скорее очищение совести, чем микроскопическое влияние. Это как милостыню подать. Ты же не про нищего думаешь, когда подаёшь. А когда кричишь на весь ЖЖ, тоже ведь о себе любимом, да? Идентификация по типу "да на кого же ты нас оставил?"
Более того скажу, не замечать - есть единственная возможная форма противодействия ужасу. И тут меня поддержат (поддержали) израильские товарищи. Потому что они же только того и ждут, чтобы их заметили, испугались, это такие клопы, которые нашим страхом жируют. Ах, как они нас напугали. Ебаныврот, в следующий раз они постараются напугать нас ещё сильнее. Ждите и прилетит к нам волшебник, снизойдет ангел смерти и накроет. Они же, помимо прочего, паразитируют на нашем желании общности. Мы все помним о советской соборности и тоскуем по ней. Нам её зело не хватает и мы хватаемся за любые предлоги, чтобы воскресить фантомные сладкие ощущения. Однако наша действительность не даёт нам таких поводов. Особенно в радости. Поэтому мы так ждём этих сраных олимпиад и чемпионатов мира, чтобы хоть как-то объединится, хотя бы по вот такому надуманному и формальному поводу. Нас вгоняют в кучи страх. Мы с лёгкостью поддаёмся организованной панике. Они экспуатитруют наш инстинкт к стадности. У них это получается. И вот уже на табло два - ноль.
Террористами должны заниматься те, кому это право делегировано обществом - профессионалы. Если профессионалы не справляются - то мы не справимся с ними тем более. Только себя изувечим. Остаётся молиться (кто умеет) или просто жить, как ни в чём не бывало, отдавая себе отчёт в том, что в любой момент всё это может быть насильственно прервано.
(только не надо мне говорить, что я прячу голову в песок, что в 33м из-за таких как я к власти пришли фашисты, я не прячусь, я отдаю себе отчёт в том, что происходит, я точно знаю, что если беда придет, она будет неминуема, но не нужно приближать эту беду, не нужно накликать-выкликать, нужно пытаться (хотя бы пытаться) нормально жить пока есть такая возможность. Потом её ведь может и не быть. Не быть, да? Есть такой тест на джентельменство - если вы узнаете, что через неделю умрёте, как вы поступите - измените свою жизнь, кинетесь во все тяжкие и тд и тп. Истинный джентельмен будет жить привычным, размеренным укладом, как если ничего не знает, как если ничего не произойдёт. Не замечать небытия перед лицом этого самого небытия - что может быть благороднее?)
|