| [ |
mood |
| |
Не спалось, вот и вылилось |
] |
| [ |
music |
| |
смотрю как комп рассылает вирусные письма |
] |
Дело в том, что мы пошли на "Лабиринты фавна" на последний сеанс в "Ролан". Народу было немного, но. Перед нами сидело три в хлам пьяных пидараса. Во время сцены, когда девочка исполняла первое желание фавна (залезла в смаковницу, внутри которой жила жуткая жаба, кинула в глотку жабе три камня из-за чего жаба выблевала саму себя и сдулась), Оля попросила меня пересесть. Один из пьяных в хлам согнулся напополам, я думал сначала что он блевал, но он так долго сидел согнувшись, что я подумал - или он уснул или он захлебнулся в своей рвоте. Его менее пьяный товарищ отсел на соседнее кресло, другой продолжал невозмутимо смотреть кино и жевать попкорн. Оказалось, что и правда блевал - я этого не почувствовал, а Оля попросила пересесть. Прикол в том, что парень, сидевший перед нами, блевал во время сцены блевания жабы в кино, очень уж это натуралистично вышло.
После сеанса, мы по стародавшнему обычаю, обуждали фильму. Что, мол, стало очень много "странных" фильмов с этакой нарочитой придурью. Вспомнили недавно рассмешившего нас "Иллюзиониста", где тонкая игра вскрывалась так красиво и незаметно, что её можно было бы и не заметить. А в "Лабиринте фавна" всё очень топорно и просто. И никакой духовности, в отличие, скажем, от недавней "Страны приливов", построенной схожим образом - нарастанием невротического симптома. Однако, у Гильяма разрыва между реальностью и вымыслом не существовало, возникал зазор или смещение центра тяжести, отчего реальность становилась ещё ужаснее. В "Фавне" две эти плоскости почти не пересекаются, из-за чего лишённый психологизма, второй, фантазийный ряд подвисает. И ещё очень уж, знаете, разжеванно - никакого тебе пространства для интерпретационного маневра.
Нам понравилось ходить в кино по ночам. В прошлый раз оно, кино, то есть, вышло некоторым избытком. Решили провести правильный буржуазный вечер. Пошли на "Короля Лира", привезённого Додиным в Мск, увидели "всю Москву", трепетно внимавшую зтм: во втором акте, когда Лир уже безумен, Додин отделяет одну сцену от другой, погружая сцену в мрак. Это могло бы походить на нарративные разграничения у Бергмана, если бы эти самые зтм не продолжались бы после начала действия очередной сцены и не накладывались бы на неё. То есть, они уже даже не отделяли, но выполняли уже даже не служебные функции разграничения, сами становились действием: в темноте возникали шумы жизни и слышались голоса персонажей. Ну, да, метафора безумия как крайнего, предельного состояния, выхода ЗА. Плюс расписывание автора (режиссёра) в тотальном неумении подведомственного ему вида искусства, де, молчу-молчу, скрываюсь и таю пред ужасами жизни. Ну и универсальный образ, черный квадрат и прочая бла-бла-бла...
Буржуазный вечер потребовал ресторана после шумной премьеры и мы заглянули в наше горячо любимое место, которое всегда рядом и не подвержено никаким изменениям вот уже четыре года. Там встретились со знакомыми, выпили-закусили, разговорились. В соседнем зале голосила Агузарова, провоцируя немыслимое для нашей штаб-квартиры нашествие самого разного народа. Но в белом зале было пусто и мы могли рассуждать под салат с рукколой о том, что несмотря на все ухищрения организаторов, заповедник вненаходимости обречен на межумочное состояние, несмотря на то, что по вторникам два одинаковых блюда идут в нём по цене одного. Впрочем, как и вино. Как и вино, да. И кто-то предложил пойти в кино, интернет в телефоне подсказал сеанс, оставалось совсем мало времени. Но тут перестала петь Агузарова, небывалое для этих широт скопление человечества, потянулось в гардероп, так что мы оставили наши польто в заложниках, ибо тогда бы не успевали и добежали до машины по осеннему теплу, благо нынешняя московская погода обуржуазилась почти как и мы. И мы купили много попкорна, ибо какой Бондушка без аутентичного продукта,а позже вернулись за польтушками.
Я что хочу сказать: что для нас не было особой разницы между мелкотравчатым продакт плайсментом и высокодуховным опусом театра-дома. Между многомиллионной бондианой и небогатыми поделками дель Торо. Важны обстоятельства, настрой, время и место. Важна участь развлечения и желание развлекаться. Развлечения бывают разные - на язык, на вкус, на цвет. Чтение - тоже ведь развлечение. Чужой дневник - странное развлечение, к которому мы привыкли и уже не осознаём странность чтения или писания чужого дневника. Дело в том, что Додина и "Казино Рояль" мы смотрели в разные дни, тут я немного слукавил. "Король Лир" у нас случился в четверг и после него мы пошли в "Ми пьячче", а Бондушка с Аэлитой Агузаровой, соответственно, в пятницу. Но память или текст объединяют их в единый промежуток, очерченный двумя симметричными зтм только для того, чтобы эта запись состоялась.
|