| Дело о физиологии музыки |
[13 Mar 2007|02:00am] |
Дело в том, что раньше же ведь я слушал музыку почти непрерывно. Уточню: то, что теперь понимается под музыкой, используется в качестве музыки. Для этого включаешь магнитофон, ставишь кассеты, диски как до этого ставил виниловые пластинки. Беда для родителей и соседей - постоянно звучащий из моей комнаты фон. И ведь хотелось всё время сделать музыку погрочмче, ну, что за наказание! Наказание, настигающее отмщением в твои зрелые года, когда твой ребенок считает себя меломаном, то есть, у него потребность не находиться в звуковой тишине - как у тебя когда-то; вот и соседи за стенкой наворачивают что-нибудь обязательно навороченное, демонстрируя шум как предмет собственной гордости - суб-культуры у нас разные и то, что мне кажется трешем пользуется у них повышенным уважением, возможно они открывают душу - так, как умеют. Какую умеют.
Я не об этом, мне интересно, отчего и почему возникает это убывание, когда важнее и проще остаться в тишине, сосредоточиться на делах, не пытаясь овнешнять внутреннее. Возможно, причин несколько. Возможно, это обычная слуховая усталость, накопленность огромного числа звуков, наслушанность, автоматически изощряющая слух (скажем, вряд ли Шнитке или Штокгаузена можно слушать без предварительной музыкальной арт-подготовки, для неискушенной мембраны все эти диссонансы и частые смены планов будут казаться набором ничего не значащих музыкальных фраз - так, примерно, как наша музыка слышится собаке). Или, может быть, состояние нервной системы изменилось, истончилось, раздёргалось - помните, затасканное у Вознесенского "Тишины я хочу, тишины, нервы что ли обожжены...", мама мне всё время выговаривала эту фразу вместо просьбы сделать потише.
Или, кто его знает, снижение потребности звукового оформления своей жизни связано с тем, что в конце концев ты сам находишь свой внутренний голос. Ты сам начинаешь звучать во весь свой, заложенный в проекте, музыкальный рост. Словно бы очертания твоего интеллектуального тела становятся менее проницаемыми и более не подвергаются кардинальным изменениям.
Я часто замечал, что музыка, которую слушают окружающие меня люди, оказывается проекциями их душевных состояний, настроений, метаний; в звучание извне они как бы видят звуковое зеркало в котором отржаются их собственные эмоции. Ведь все мы слушаем противные, душещипательные опусы, когда влюблены или когда хочется пострадать. Или когда нелепая песенка настигает нас внезапно, ты словно бы проваливаешься в колодец, где закончервировано то или иное состояние из того или иного прошлого. Словно бы из шампанской бутылки выбивает пробку и тебя овевает дискурс определенного жизненного момента. Причём вовсе необязательно, чтобы с этим шлягером-нешлягером было что-то такое связано, но вдруг - раз - и нечто напоминает, отсылает, запускает грамофонную пластинку памяти - по тем же самым дорожкам, выбоинам и выебонам.
Всё это много раз описано, хотя так и непонятно - когда чукча превращается из читателя в писателя; то есть, из слушателя в самостоятельного человека, не нуждающегося во внутренних подпорках и внешних зеркалах. Дело ведь не в том, что некогда или возможности не позволяют, как раз наоборот - возможностей становится всё больше и больше - и в смысле доступности и разнообразия носителей, но и в смысле того, что ты, наконец, превращаешься в человека, способного заказывать музыку. Но - не заказываешь. Манкируешь. А просто не хочется. Нет такой необходимости.
|
|