| Дело о коренном противоречии |
[11 May 2007|04:51pm] |
Дело в том, что один из главных конфликтов, определяющих жизнь современного русского человека состоит из сшибки элементов архаического сознания (в каждом из нас существующем) и черт актуальной жизни.
Чаще всего архаическое возникает как физиологическое, как безотчётность логики поведения, когда ты поступаешь так, а не иначе под воздействием каких-то неосознанных мотивов, схем и предписаний.
Бессознательно усвоенные в семье, в детстве, в длительном самовоспитании такие черты, во-первых, живут какой-то параллельной, а то и резервной программой; во-вторых, время от времени всплывают на поверхность, актуализируются явной отсылкой к пра-понятиям.
И такие процессы сопровождают труды и дни даже и самых прогрессивных членов общества.
Мы обречены нести в себе эту русскую бессознательную архаику, ибо невозможно существовать вне культурного бульона, в котором находишься с самого рождения и по праву рождения.
Вся сознательная жизнь, как правило, строится как постоянное извлечение себя из пространства общих мест и общих понятий.
Будучи ребенком ты целиком и полностью находишься во власти коллективного бессознательного, этакого неоформленного ядра твоей личности, из которого ты и начинаешь своё собственное движение – путём формулирования и постоянного становления себя как себя.
Однако же, физиология твоя, сколько бы ты не модернизировал своё сознание, сколько бы не настаивал на собственной персональной синдроматике, будет лежать по ту сторону осмысленного, ибо неописанная, она, физиология, тем не менее, принадлежит многомиллионно раз пережитому всему канону.
Даже если и не иметь об этом каноне понятие.
Актуальное всегда приходит извне, ветром перемен, новых установок, возникающих в обществе под воздействием той или иной социально-психологической, социокультурной ситуации.
Актуальное всегда связано с осознанным, с логическим и возникает как мотивация.
Актуальность нужна для вписываемости в социум, который тянется вслед за общемировыми тенденциями.
Тут-то, как раз, и включается глубинный конфликт между оседлостью (архаикой) и необходимостью перемещаться, создавать нечто новое – в том числе и в себе.
И вот ты мыслишь себя, к примеру, прогрессивным деятелем прогрессивных искусств, но при этом, в жизни твоей (в мышлении и в результатности) возникают странные зоны умолчания и непрояснённости, странным образом влияющие на конечность результата – стиль и наполнение жизни.
Ты постоянно производишь какие-то новые, актуальные смыслы, но, при этом, остаёшься совершенно дремучим, во глубине глубины, человеком.
…Все наши страхи, условности, суеверия, мозолистые принципы, иррациональные переживания и пережитки; неосознанные (или осознанные) молитвы, приносящие успокоение или, напротив, повергающие в комотоз; мистические переживания, странные символы и пересечения-соотнесения; поверья, оборачивающиеся неизменными правилами, которые вкрадчиво диктуют нам волю так, что мы поступаем сообразно им, не отдавая себе в этом отчёта. Ну, и сны, конечно, толкование сновидений, токование на границах осознаваемого…
Но и общественную жизнь, между тем, тоже ведь разрывает между двумя противоположными направлениями тотальной модернизации и сохранением первоначального статуса.
Мракобесие, связанное с эскалацией православия, хтонические шествия и массовые движения, наконец, общее [генеральное] движение масс-культуры – с одной стороны, к упрощению, а с другой – к навязыванию всё увеличивающейся массы непрояснённого с повсеместной табуизацией всего и вся.
Вот и мечется русский человек, то сужаясь до прозападничества, а то и разливаясь, безмерно, впадая в религиозную риторику, замешанную на языческом отношении к миру, перепрыгивает с льдины на льдину, оставаясь, в конечном счёте, на одном и том же месте – ибо архаика, всё ж таки, посильнее будет.
Судьбоноснее.
Стоит только нашу комфортную жизнь поскрести и такого татарина увидишь, что странно становится.
|
|