| Дело о Шумане |
[01 Mar 2008|12:37am] |
Дело в том, что последние две недели я безостановочно слушал комплект фортепианных пьес Шумана в исполнении Ашкенази. Семь феноменальных пластинок, слушать которые невозможно остановиться - доходишь от первой до седьмой и возвращаешься обратным отсчётом от седьмой к первой. Ашкенази не играет, мыслит, передавая мысли слушателю, как если ноты Шумана для него буквы, из которых строятся уже даже не слова, но целые философские максимы. После Ашкенази любые другие интерпретации кажутся худосочными, недостаточными, дырявыми. Рихтер играет Шумана отстраненно, с закрытыми глазами, интерпретация Ашкенази - взгляд трезвого и мудрого человека.
Когда ты слушаешь большие массивы музыки, то она, как фотография во время проявки, проявляется постепенно - сначала проявляются пики и самые острые места, потом подтягивается и всё остальное, промежуточное, когда промежуток наливается соком и становится таким же важным как и всё остальное. Музыка выравнивается, происходит перераспределение акцентов, некогда самые яркие и красивые места словно бы тускнеют, сливаются с фоном, на первый план выходят тихие лирики и неформальные лидеры до поры до времени оставашиеся в тени.
Однако, вероятно, я упустил какой-то момент и переслушал сольные опусы Шумана для фортепиано больше, чем нужно. И тогда, словно бы при обратном отсчёте, музыка Шумана стала растягиваться, рваться и распускаться, подобно старым кружевам белого цвета (вся фортепианная музыка Шумана белая, даже серебрянная с добавлением мутного или же рессеянного платинового блеска); она начала словно бы испаряться, исчезать, я перестал её воспринимать - целые куски вываливаются из сознания и понимания...
...мне кажется, что тоже самое произошло с моими чувствами по отношению к тебе и к тому, что у нас с тобой было.
|
|