| [ |
mood |
| |
Бетховен, Сонаты для виолончели и ф-но, Рострапович, Рихтер |
] |
Дело в том, что мысли о Ане странным образом наложились на труположество из фильма и на крикливое обсуждение после, где за свои неснятые фильмы неистово рвал глотку режиссер Смирнов, обнаруживая вполне узнаваемые Дунины прихваты (гипертрофированная истерика на пустом месте, рыбий глаз, ощущение святости и правоты собственной). Я много думаю теперь об Анне, о том что если это самоубийство, то что же тогда между ней и Мишей было, могло быть - не в смысле злаполучного вечера, а вообще, когда копится и не может пройти, когда обида мутирует в месть. Узнаем ли мы правду да и нужна ли она? Жизнь сильнее искусства и искусственности, жизнь легко обрывает не только сюжетные линии и рассеивает смыслы...
Фильм Балабанова пустопорожний, лишённый содержания. Напрочь. Это, кстати, и делает его притчей, которую каждый наполняет своим содержанием и толкует по своему. Балабанов уже давно конструирует некие отвлеченные конструкции, маскируя их реальностью, из-за чего народ впадает в ступор. Но там нет ни реальности, ни современности, там нет вообще ничего, кроме ровной ряски, которую нужно прокалывать в эмоциональных местах для того, чтобы завести механизм. Для того, чтобы он начал работать.
Конструкт очень простой: разные персонажи олицетворяют разные грани страны. Мама у телевизора - родина, насилуемая девочка - народ, которого ебут, сваливая трупы погибших солдат в койку, допуская до тела блатной элемент, спаивая его и сводя с ума, а народ всё терпит. Терпит и пьет, плачет, размазывая сопли и... и всё...
Если убрать из фильма две или три шокирующих эпизода, которые выглядят вставными новеллами, получится выцветшая фотография (оператор и в правду выше всяких похвал), статичная картинка. Получится очередная "Маленькая Вера". Но Балабанов режиссер амбициозный, ему важно картинку насытить жизнью и оживить. Как Дель Торо какой-нибудь или Линч. Там много и Линча и Демме с "Ягнятами", только в отличае от западной работы, тонкой выделки, Балабанов давит варварством: мы и ихних маняков переманьячим, и метафизику переметафизичим, грязь перегрязним. Пьянство перепьянствуем. Удаль унтер-офицерской вдовы, которая ни в чём не знает удержу. Без нагнетания "правильного" (драматургического) напряжения, лобовыми ходами, когда картина рассыпается на чреду отдельных эпизодов. Оставляя ощущение недоваренности. Недоделанности. Что тоже есть, может быть стилем - "Брат" и "Брат2" точно так же казались снятыми по быстрому, и, оттого, сырыми. Балабанов думает, что эта самая недоваренность рифмуется с правдивостью: де, вот оно, неустоявшееся сырое сырьё, воняющее из-под приоткрытой крышки гроба.
Балабанов очень Достоевский персонаж, именно поэтому его вместил в себя Питер. А я сидел и думал: зачем вообще нужны эти шокирующие сцены? То есть, какую функцию они несут, если учесть, что фильм имеет совершенно хладнокровное строение, выдавая в Балабанова ученика и последователя концептуальных сорокинских страшилок, существующих только на бумаге. Лет 15 назад я написал текст, в котором называл Сорокина религиозным писателем и надо мной тогда посмеялись. А Балабанов продолжает, может быть, самую важную сорокинскую тему богооставленности. Но делает это топорно и лобово - как в агитке, как в комиксе, как лубке про Бову Королевича - чтобы самого последнего-распоследнего достало..
Балабанов делает вид, что ему это доставание важно... А ему ничего неважно из того, что вовне. У него самого внутри всё кипит и пенится, что мама дорогая. И ты понимаешь, что возникает некое противоречие между хладнокровной просчитанностью и надрывистой торговлей пафосом, ведь болью за судьбы отчизны можно списать и спасти любой декаданс, любую внутреннюю патологию, любой внутренний надрыв, который мешает жить. Режиссер Смирнов был прав, назвав Балабанова героем и мужественным человеком, ибо не каждый способен вывести на экран своих тараканов и мух. Прикрываясь, при этом, Думой о Главном или находя в Думах о Главном форму для прикрытия своих фобий, маний и акцентуаций.
Впрочем, что уж такого героического, если подумать? Каждый режиссер работает и снимает из себя, и, конечно, про себя и о себе, нет, разве? Так пародист Песков кривляется в женской одежде только потому что ему нравится надевать яркую женскую одежду и мазаться гримом.
|