Глинка. Шопен. Чайковский. Бородин. ИСО. Петренко. Луганский |
[26 Nov 2010|01:58am] |

Мы сегодня были без машины, поэтому пришли чуть раньше, было время неспешно пройтись по фойе, рассмотреть зрителей и то, как они собираются к началу. И как кошки, коих в Тель-Авиве несметное количество, собираются у проходных концертного зала, точно завзятые меломанки и смотрят загадочно на контролёров, будто бы просят их пропустить к началу. Особенно усердствовал, кстати, чёрный кот... Их, чёрных, перестаёшь здесь бояться; так их буднично много. Устаёшь делать внутреннюю стойку. Расслабляешься. Сегодня было много молодёжи, даже в военной форме; публика была менее праздничной, всё-таки, будний день, однако, всё такая же простодушная, эмоционально заряженная, активная. Дирижирующая, подпевающая (!), пританцовывающая вслед за дирижёром Петренко; мобильный, таки, случился. Но между частями, таки, не хлопают.
( славянская рапсодия )
|
|
Моне (259) |
[26 Nov 2010|09:05pm] |
От моря прочь, от лета в ночь, в туман и тишь, которую позволишь только ночью; под куполом воды
( Вилденштейн 1738 )
|
|
Баянисты на крыше |
[26 Nov 2010|10:56pm] |
В Тель-Авиве окна мои мои выходят на «Башню Оперы», многоступенчатый небоскрёб, с гостиницей, возможно, квартирами и, скорее всего, офисами разной степени ликвидности. Ленка, воспитанная в неизбывной русскоязычной логоцентричности, говорит, что раньше она думала, что в небоскрёбе дают музыкальные представления. Как бы не так. «Башню Оперы» - это такое престижное, респектабельное название для бизнес-центра, ничего личного. Над главным входом в пирамиду висят вниз головой две бронзовые, позеленевшие от явлений природы, фигурки. Два голых гармониста стоят на голове, но инструментов не бросают. Музицирующие на весу, без почвы под ногами и видимой опоры под головой, они неопасно балансируют над небольшой площадью с фонтанами, выходящей прямо на средиземноморский пляж. Очень израильская «история», многосоставный, многоступенчатый символ, много про эту страну говорящий.


( все поехали и я поехал )
|
|