| [ |
mood |
| |
Для Веры Михайловны |
] |
Вере Михайловне Оганисьян
Идёт тяжёлой поступью, ступает и навсегда в тени глаза, что не мигают
Свет идёт из ниоткуда, это город, а не чудо
И самолёт оставит след, стремительный как усики Дали
Ожиданья божья кара, неведенья тихий плен, тела каменное рабство, тень и тлен
Стога закрывают нам солнце, на фоне отсутствия которого валит снег
Нет места здесь для человека и невозможная весна
Живут ли ангелы в морозе? Под куполом тёмным и холодным, каменея на глазах, становясь твёрже трупа младенца
Страха нет и смерти нет, есть лишь долгая-долгая ночь без рассвета; холодно, чёрт, нет света. Света нет
В море плыть как в небе лететь, воду не пить, ничего не хотеть
Каждый год зима длиннее, ночь темнее, холод злее. Мы стареем, молодея, до тех пор пока не
Глаза, смотрящие внутрь, сливающиеся с фоном, ничего не говорят; тени ложатся каростой и очень хочется солнца
Живые тени за окном, в безмолвие неба втекает мой дом
Всё своим ходом, своим чередом, без солнца и неба, с тобою вдвоём
Просыпалась с неба снежная снедь; в течении суток воскреснуть и умереть
Сутки без сна, здравствуй, весна
Дорога долгая легка, пока не упирается в вечерню, уже тоскуют облака, штриховкой загнанные в вечность
Россия, конечно, опять одурела, сидит на печи и тоскует без дела, меж тем, облака опускаются ниже, а снег холоднее, а мысли всё жиже
"И речь в проказу вбита запятыми, и непривычно видеть эти тени от внутреннего солнца в нас самих"
Метель не падает вниз, но поднимается вверх; твои мечты и устремления - мосты под снегом как под скорлупой
Уходим в ночь, уходим в тень; последний промельк предо мной и нет тебя, лишь мысль, лишь только голос
Внутри зимы воздушная труба, всосавшая в себя полмира; незрячие, мы спим, средь синего и серого, под небом голубым и видом из окошка
Европу снегом замело, полмира снегом стёрто. И мы сидим и пьём мерло, пока полмира замерло в его движенье к чёрту
Туман лижит город, точно огонь, пожирая созвездия улиц и площадей, не щадит даже мост в небеса, я по этому мосту на работу хожу
Кто отнял у нас небо, упавшее ниже травы, за лето уставшее быть дырявым; небо вокруг - это город в тумане
Ответов нет. Вопросы стынут под снегом; лавина тьмы затопила город мы затопили печи руки мои обгорели, а сердце?
Тоска и стужа не дают очароваться; зелёная волна и зарево заката; мы все плывём по разным сторонам, касаясь сердцем каменного сердца
Со страхом можно жить и можно работать - со страхом как со страхом и не за страх работать, но за совесть жить
Холод, как и тепло, имеет свои цвета; запахи имеют свою густоту и наполненность; тронулись с места, тронулись; мимо проехав
Редко встречаемся, часто расстаёмся, фруктовое море на прощание смеётся
От моря прочь, от лета в ночь, в туман и тишь, которую позволишь только ночью; под куполом воды
От берега до берега; из порта в порт. Собаки нет, за кошкой кот
В полнолуние умерла Луна. У нас на руках; её собачья душа отлетела куда-то в сторону моря; можно ли молиться за душу собаки, ведь у Луны была большая душа?
Лежим, загорая, в песке, поворачиваясь вслед за солнцем, словно покойники, ждущие Мессии и воскрешения
Сегодня седые волны, сегодня холодный ветер, узоры внизу и на небе расскажут обо всём на свете
В мёртвой воде мертвый король плывёт и холодная, каменная принцесса плывёт с собакой у ног ; в храме всегда полумрак, служка уходит домой. В коморку у порта
В тени апельсинового дерева, ослепленный до солнцем до полного неразличения, в кумаре как в тумане, двигаешься на юг?
Элен и ребята вышли погулять, дом родной оставив, кухню и кровать. Одиноко в доме
Он обещает жизнь после смерти, но не обещает добра; теодицея отвращает и развращает; пора, друг мой, пора
Курбан-байрам в святых местах, откуда рукой подать до наших палестин; пластилин ты мой, властелин
Слишком низко самолёты, слишком громко разговоры; облака и много слов
Зелёное, синее - вниз головой, если ты видишь, ты, значит, живой
А наш Ван Гог себя не уберег, и веришь - совершенно облысел
В тепле за день до тепла; для чего ж ты меня родила?
После дождя не выглянет солнце, горячий компот заменит вино
Всем, кто ложится спать, спокойная ночь
В Живерни все немного волхвы; за стогами кончается лето; за рекою кончается век, а на выезде спит полицейский
Ходят сны по облакам, точно ручка по бумаге; отучаешься писать руками, зацветаешь, заболачиваешься, превращаясь в тело
Ты чист как бумага; точно клейкая клетчатка, пристающая к зубам, ходит сон по облакам
Громоздкая опера к концу идёт, пространство сужается, жизни всё меньше - так сливочное масло выгорает, быстрее, чем оливковое и проч
( весна, зима )
|