| Крона с дырочкой посредине |
[13 Jun 2011|12:58pm] |
Приоткрытое окно работает с мерным шумом кондиционера; оттуда веет прохлада и Копенгаген гудит, нагнетая прохладный воздух.
Насколько днем было жарко, настолько теперь промозгло, точно лето прошло, будто и не бывало.
После того, как я немного поработал писателем, выступив перед датско-русской общественностью и после интервью, прошёл, наконец, Стрёгет целиком – от Ратушной площади до Оперного театра на Новой Королевской площади, где вчера мы с Диной спустились в метро (мне ещё очень понравилось оформление входа, украшенного стильной чёрно-белой афишей, обнимающей полукруг внешнего фойе).
На площади за сутки ничего не изменилось, она стоит, раскопанная, кишками наружу; фасад Оперы завешен рекламными плакатами.
Позеленевший автор датского гимна, на вечном приколе сидящий по правую руку от центрального входа, кажется в темноте едва ли не живым – изъеденное коростой лицо памятника приобретает черты живого человека, в отличие от памятников новых, которые пока гладкие и блестящие кажутся особенно схематичными.
Проголодавшись, под предлогом сравнения качества, с отвращением к самому себе, зашёл в местный Ростикс поесть куриц.
В небольшом зале чинно сидела большая компания арабских подростков, пара влюблённых датчан, три проститутского вида девушки, говоривших по-русски и толстый-толстый Карлсон.
Обслуживала меня вьетнамка, затем зашёл ещё один маленький азиат, в котором я узнал персонажа из «Путешествия Ханнумана», Андрюха, извини, не помню, как его зовут – того тайца, который пригрелся, в конце концов, у престарелой семейной пары, а пока находился в лагере, то время от времени удовлетворял Ханнумана орально.
Воробышек этот что-то чирикал по-телефону, затем купил французской картошки и тут же затих, забившись в угол.
Затем арабчата встали так же чинно, как и сидели, каждый со своим подносом (они тут микроскопические, видать, на всём экономят, даже на салфетках, на рекламных листовках; в супермаркете меня удивило, что на кассе не выдают бесплатных пакетов, каждый покупатель достаёт из сумки свой, старый, по-советски аккуратно сложенный) и отнесли мусор в бак, чего, надо сказать, в Москве не делают ни интеллигенты, ни даже интеллектуалы.
Вообще, надо сказать, Андрюх, я тут постоянно встречаю персонажей из твоей прозы – многочисленных эмигрантов с бренчащей в карманах мелочью, бродящих нетвёрдой походкой по отчуждённым копенгагенским улицам или же спящим прямо на тротуаре по-достоевски.
Греясь о собак. Это говорит о том, что проза твоя удалась. И даже больше.
( <быть Андреем )
|
|
