| Темнота зеркал |
[24 Jul 2011|04:43pm] |
Совсем не могу читать поэмы; задыхаюсь. Прочитанное копится без каких бы то ни было надежд на разрешение и проблематично, набрав инерцию движения, решиться на остановку (ведь всё же на ритм завязано, а не на сюжет, который можно легко прервать, поскольку он легко в голове откладывается).
А не останавливаясь, устаёшь ещё больше.
Идеально читать тексты в том ритме, в каком они были написаны - в логике написания: вот тут автор задумался над эпитетом, тут сходил, перекурил-перекусил, бросив рукопись на полуслове...
...а тут, после трудного дня трудового, приступил к второй главе.
( всё должно быть естественно )
|
|
| Попугай Флобера |
[24 Jul 2011|09:19pm] |
Эми Уайнхаус никогда не узнает о бойне в Норвегии.
Зато она вполне могла перед смертью узнать, что Булгарию подняли со дна и с большим инженерным искусством, под конвоем сразу двеннадцати кораблей отбуксировали на мель.
Эми теперь может спать спокойно: нос Булгарии навсегда очищен от ила.
«Подробности операции стали известны ночью», произнёс замогильный закадровый голос, а ведущий добавил, что в каютах нашли ещё восемь тел, отныне погибших 120.
Но нет, никогда Эми не будет покоя – ведь за день до неё умер Фройд; возможно, Эми так расстроилась по поводу смерти дорогого Люсьена, что приняла дозу больше, чем нужно и теперь никогда не узнает о том, что случилось в Осло.
Но знали ли дети из походного лагеря в Утойе, что Эми нет больше с нами?!
Успели узнать? Вдруг, эта новость была последней перед тем, как маньячина устроил там бойню?
Вдруг маньячина Брейвик был тоже влюблён в Эми Уайнхауз точно так же, как Люсьен Фройд; вот он и отправился мстить за то, что её больше нет с нами; всё теперь может быть, ничему невозможно удавиться удивиться фланёру.
В мире столько смертей, что сил не хватает на свою собственную жизнь, а они всё происходят и происходят и нет им конца, кроме твоего собственного.
Моего собственного.
А покуда ты жив, то вмещаешь в себя всё это разом, перебирая информационные поводы, точно чётки, пока они не станут твоими собственными.
Перебираешь, взвешивая на весах – Эми, почему-то, особенно жалко; ей было всего 27 и она, гениальная, гениально недовоплотилась.
Но, с другой стороны, разве последние года три или четыре не были для неё хроникой объявленной смерти и мы все подсознательно ждали такого вот конца.
Такого вот конца.
Такого вот конца.
( короткая выдержка; фотоувеличение )
|
|
