| Ангелы на первом месте |
[14 Jan 2012|04:49am] |
«Цвиллинговский театр» на Яндекс.Фотках
Мама вчера показала в газете объявление о читках современных пьес на малой сцене театра, который, когда я в нём работал, носил имя Цвиллинговского (и всем нужно было объяснять, кто такой Цвиллинг), а теперь называется Орловским. Вход бесплатный для всех желающих.
И всем в стране (за пределами области) снова нужно объяснять, что это не про город Орёл, но про Орлова Наума Юрьевича, руководившего областной академической драмой с 1974 года до самой своей смерти в 2003-м (театр переименовали, кажется, когда сорок дней не прошло), который меня на работу принял и он же меня и уволил десять лет назад.
С тех пор я в этом учреждении культуры не был. Отсутствовал.
Написав, кстати, роман, в котором фунциклирует вполне узнаваемый театр, похожий на замок и труппа, пестуемая своим худруком Лёвушкой (про роман, кстати, НЮ знал и сатирическим элементам описания не возражал, можно сказать, даже приветствовал, хотя, скорее всего, ему уже было всё равно - собственное дряхление он принимал [и достаточно правильно] за конец мира и конец театра (и конец всего-всего).
А сегодня, воспользовавшись "новой драмой" я пожелал размочить разлуку, ну, и пошёл; тем более, что снежок, тепло, свежо, светло.
Прогулялся до театра, пробрался на малую сцену, которая к началу эскиза спектакля "Оркестр "Титаник" Тимура Насирова заполнилась почти полностью.
Раньше на малой сцене почти никогда не убирали стеклянную "арлекиниаду" Татьяны Ильиничны Сельвинской - разноцветный, под венецианский карнавал, задник с верандой, в которой шли пьесы "чеховского цикла" (единое оформление "Безотцовщины", "Дяди Вани" и "Вишнёвого сада", поставленным с практически одними и теми же актёрами эффектно превращало все опусы А.П. в метатекст).
( возвращение блудного Будулая )
|
|
| Родной румынский гарнитур |
[14 Jan 2012|07:30pm] |
«активные окна» на Яндекс.Фотках
Когда работаешь с тылов, то в "зрительную часть", как её называют сами театральные, выходишь редко и не без внутреннего напряжения, переступая через видимый и невидимый порог; сложно объяснить и, тем более, передать это чувство и из чего оно берётся, но каждый раз, попадая из сети мелких закулисных комнатушек и кабннетов внутрь официальной музыкальной шкатулки, я ловил ощущение сиротства и бесприютности; желание надеть верхнюю одежду.
Возможно, из-за того, что здесь почти никогда и никого не бывает, кроме обслуживающих эти омуты старушек, сидящих по своим норкам под лестницами и шуршащих программками.
Люди приходят сюда лишь перед спектаклем, да и то не каждый день; но быстро заполняют зрительный зал, чтобы затем высыпать в эти широкие пространства в перерыве, а после финальных оваций, быстро рассосаться в заоконной темени; и всё.
Человек эгоистичен по своей природе и мало интересуется стенами, его окружающими, какими-то подробностями, что преданно спят пока в фойе не начную включать свет.
И тогда они, точно новогодняя ёлка, у которой подключили гирлянду, начинает сверкать своими фальшивыми хрусталями, отапливать дыханием и шевелением тел воздушные ямы, оцепенело висящие между окнами и этажами.
Вот я и решил заснять (значит, запомнить)
Строили театр долго, оформляли медленно, наслаждались, обживая передовыми, на тот момент, стройматериалами и технологиями, ныне выглядящими как румынская мебель времён махрового застоя.
Бедная роскошь для бедных.
( славянский шкаф )
|
|